Керсу, похоже, произведённое впечатление весьма понравилось. Гаденькая его улыбочка вновь появилась на своём месте.
— Сразу обеих? — кто-то неуверенно хихикнул, явно пытаясь свести всё к шутке, пусть даже и неприличной, но просто шутке, — Лопнешь ведь, Керс!..
Возникший было робкий смех сразу же оборвался, стоило Керсу обернуться. Но он ещё помолчал, разглядывая окружающих тяжёлым взглядом. И лишь потом сказал — очень тихо сказал, но услышали все:
— Для глухих повторяю — Я. Их. Просто. Трахну. Кому не ясно?..
Ответом было неодобрительное молчание. Потом кто-то сказал с отвращением:
— Я знал, конечно, что ты злостный штрафник… Но не до такой же степени!..
Керс вздёрнул плечи и зашипел. Откуда-то сверху опрокинулся говоривший, повисел вниз головой и спрыгнул, ловко крутанувшись вдоль диагональной ветки — Стась видела его смутно, боковым зрением, так как головы, привязанной к развилке ветвей за волосы, было не повернуть. Второй выскочил удачно, прямо напротив Стась, словно специально позировал — качнулся вправо-влево на толстой лиане, картинно так провернулся вокруг неё, оставив за ней во время этого проворота ту тряпку, которой они так любят прикрывать спины. Кувыркнулся вниз уже голышом. Они переместились куда-то вбок и ниже, там Стась уже не могла их видеть. Что-то новенькое. Похоже, выяснять отношенифя они предпочитают в чём мать родила, забавно, ксенологи кипятком уписаются, раньше никто ничего подобного…
Все вокруг сразу зашумели, затрясли кулаками, но в суете этой было больше растерянности, чем возмущения или азарта. Да и на Стась поглядывать стали с опасливым уважением. Сложные у них, однако, отношения, в этой банде. А на первый взгляд и не скажешь. Ещё один просчёт ксенологов — те утверждали, что полностью разобрались в местной иерархии и никаких неожиданностей быть не может.
Ну да.
Вот они, в полном объёме.
Повезло же…
За все три года присутствия амазонок на Стенде не было ни одной подобной проблемы! Ни одной!
Дождались.
Нет, не то, чтобы проблем вообще не было — лазарет вечно переполнен обескровленными психопатками, чуть ли не каждый месяц кто-нибудь попадается с передозом мятки, и хорошо ещё, если вовремя попадается и откачать успевают. Климат опять же, постоянные простуды вкупе с тепловыми ударами и обморожениями, но к этому всему уже как-то притерпелись.
А вот таких проблем — не было.
Ксенологи, сволочи, мамой клялись, что именно таких проблем тут и возникнуть-то не может. В корне! И вовсе не из-за каких-то там слишком уж высоких моральных качеств этих самых геймеров, шутить изволите? Это у кого там высокие моральные качества? У дикарей, по деревьям прыгающих чуть ли не голышом и жрущих в сыром виде всякую пакость?! Впрочем, даже если бы и высокие… чем высокоморальней и ближе к пуританству общество — тем больше в нём потенциальных маньяков, и тем страшнее такие маньяки. Эту теорему по соционике доказать просят на втором курсе в качестве лабораторной, да и то не всегда. Слишком уж простая она.
Тут дело в другом.
В отсутствии получаемого удовольствия.
Нет для них в сексе кайфа. Просто работа, необходимая, но вовсе приятности не доставляющая. Так-то вот. Как они ещё не вымерли, бедные, при таком-то раскладе.
А если кайфа нет — зачем напрягаться?..
Всё равно как в лишний наряд по уборке санузлов напрашиваться. Какой нормальный станет, и не важно при этом, человек он или геймер? Никакой не станет. Нормальный, в смысле.
Нормальный…
Ага.
Именно что — нормальный.
Повезло же нарваться на извращенца-трудоголика!
Правда, если от семантического анализа отталкиваться, за изнасилованием остаётся ещё функция подчинения-унижения поверженного врага и его ближайших родственников… Забавно. Так естественно и по-человечески — превратить удовольствие в инструмент принуждения. По-человечески. Ага.
Только вот трудоголик этот — не человек. И даже близко не. Геймер он. А для геймеров функцией подчинения-унижения другое является, стоит хотя бы разок на зубки их посмотреть, у них же даже и ругань вся — именно на этом, и такое понятное любому человеку «поиметь» после перевода на местный и обратно будет звучать как «надкусить». А, значит, мы возвращаемся всё к тем же четырём шансам из одиннадцати…
Вернулся главарь быстро — не прошло и двух-трёх минут. Скользнул мимо сквозь привычно расступившихся. Голый, уродливый, теперь он вовсе не походил на человека — скорее, на огромного паука, он и передвигался-то по-паучьи.