Ти не заметил, чтобы хоть один человек откололся от толпы, текущей к транспортным кораблям, приземлившимся прямо на плацу. Он понял, что не сможет свернуть. Убеждая себя, что присоединяется к тем, кто станет авангардом восстановления порядка, он прошел к кораблю и занял свободное место.
Внутри стоял военный с неизвестными нашивками и форме, которую Ти видел впервые. Она была черной с темно-бордовой отделкой, напомнившей ему о крови и пятнах, которые показывали в информационном ролике.
— Сержант Матео Меса, центурия 314 «Джонни Хохмач», — сказал военный, обращаясь к помощнику в штатском. Возле них стоял большой контейнер, из которого, как по волшебству, помощник достал вакуумный пакет с комплектом новой формы, дневным пайком и информационным листом. В правом верхнем углу было подписано: «Ти Меса, «Джонни Хохмач, кат. 2».
Ти попытался исчезнуть на время из мира. Военный с помощником помогли ему в этом, забыв о его существовании спустя секунду после вручения пакета. Зашел новый сержант, ему выдавали новый комплект. Их жизнь потекла дальше.
Жизнь Ти остановилась. Он изо всех сил старался не думать о работе психопрогностов Кайзера, об отлаженной машине пропаганды и о зловещих масках военной полиции, на которую не так давно он смотрел почти со священным ужасом. Вместо этого Ти стал думать о цифре «2». Что означала вторая категория в этом новом механизме, куда Ти окунули с головой, не дав напоследок даже вдохнуть свежего воздуха?
— А что скажут моим? — вопрос очередного сержанта прозвучал будто издалека, Ти не сразу вспомнил, где находится.
— Вашим сослуживцам объяснят причины вашего перевода, не беспокойтесь об этом, — заявил помощник с очередным пакетом в руках.
— Само собой, — доброволец, которого Ти лихо записал в сержанты, оказался оранжевым призывником с единственной нашивкой. Первый год в лагере, возможно, первый месяц. В такое время тяжело не заработать хотя бы «за отвагу» уже просто одним фактом выхода в поле.
— Вы можете обо всем прочесть в информационном листе, — помощник начал раздражаться.
Ти махнул рукой новичку, призывая сесть рядом. Свободных мест в транспортном корабле хватало.
— Салли, — сказал доброволец тем же тоном, которым говорил с интендантом: вызывающе, нарочито громко. Этим он напомнил Ти Небраску, а воспоминания сделали свое дело.
— Ти, — он постарался улыбнуться. Вышло у него или нет — сказать было трудно, потому что выражение лица Салли никак не изменилось.
— Сержант уже, — Салли присвистнул, — быстро вы тут.
— Ты еще быстрее, — Ти окинул взглядом корабль.
— Ну а что оставалось? Я же не самоубийца. Куда все пошли, туда и я. Бандиты — значит, бандиты.
— Первый год? — спросил Ти.
— Первая неделя, — Салли скривился. — Мать узнает, куда меня перевели, завещание изменит. Достанется все тупице Филис, точно тебе говорю.
Ти не стал отвечать на провокацию. Салли перестал ему нравиться, окончательно вписавшись в образ Небраски. Такой же сорвиголова. Дай такому бластер, и пора эвакуировать улицы. Куда смотрели, отбирая его для работы внутри колоний Терры?
В углу пакета Салли Ти заметил подпись: «кат. 3».
Информации стало больше. Ти начал прикидывать, чем отличается от Салли, и тут услышал, что двигатель транспортника поставили на холостой ход. Значит, скоро отправят их учиться новому делу.
Он попытался сквозь узкий проход посмотреть на плац. Было видно очертания статуи Кайзера вдалеке. Ти испытал укол жалости к самому себе. Все ведь шло хорошо. Отслужил бы, как остальные, вернулся домой. Луч прожектора выхватил на секунду лицо Кайзера — лидер Терры подмигнул Ти.
— Может, дом куплю, — пробормотал Салли. — Нужны они мне больно.
В голове новобранца, должно быть, шла борьба вроде той, что вел сейчас Ти.
— Все будет нормально, — сказал сержант Матео «Ти» Меса из 314 центурии, а спустя пару минут перестал быть им.
Они летели к орбите усеянной военными базами планеты, чтобы вернуться домой — к сердцу Терры.
***
Служба в 22 подразделении специального корпуса внутреннего военпола оказалась настоящим испытанием. Дважды за первую неделю Ти собирался просить увольнения. Один раз рука с заряженным бластером зависала над коленом, которое можно было прострелить, чтобы попасть в лазарет и хотя бы на время расстаться с ужасом и отвращением, которые преследовали Ти с тех пор, как он приступил к службе в подразделении.
Они убивали людей.
Ти не питал иллюзий по поводу своей прежней службы и места в «Джонни Хохмаче». Конечно за три года он устранил много солдат противника, но в его голове эта спасительная формулировка помогала пережить очередную ночь. Кроме того, солдаты Корпа всегда были в шлемах, всего несколько раз раны от выстрелов или снарядов Ти были достаточно впечатляющими, чтобы присниться в ночном кошмаре. Большую же часть времени он планировал операции, оттачивал мастерство в учебных боях или стрелял по хорошо защищенным мишеням. Он был почти уверен, что потери Корпа не превышали потери все той же 314 центурии. Ведь если бы он действительно целыми днями убивал противника, за столько месяцев напряженных стычек от солдат Корпа не должно было остаться даже воспоминаний. Но солдаты эти возвращались в строй, как Небраска, который ухитрился упасть с танкера, напороться на перекрестный огонь, а сколько раз летал на взрывных волнах по полю — не сосчитать. Броня надежно защищала их тела.
Но теперь они убивали людей.
Живых, одетых в штатское или закованных в допотопные доспехи, которые защищали хорошо если от осколочных.
Убивать их было так просто, что в первый день после операции Ти просто не мог поверить в произошедшее. Он выстрелил в человека, и тот умер. Прямо у него на глазах умер, завалившись на бок. Выражение его лица было глупым, и даже кровь не вытекла — заряды бластера прижигали рану мгновенно. Ти решил, что человек этот просто прилег отдохнуть. Через минуту его толкнул в спину Салли:
— Пошли отсюда, мы закончили.
Пережить день помогала простая мысль: «Они преступники». Мысль эта была правильной и подкреплялась неопровержимыми доказательствами, которые 22 подразделение находило на месте проведения операций. В лучшем случае речь шла о торговле наркотиками и другими запрещенными препаратами. Тогда они видели разбросанные тела «подопытных», ящики с товаром, налаженную подпольную бухгалтерию. Ти боялся, что ему будет недостаточно доказательств, но их, как назло, всегда хватало.
Хуже всего было с политическими террористами — эти складывали тела в морозильники. Перед зачисткой Ти вспоминал эти ряды замороженных тел, и каждый раз выпуская заряд бластера в голову повторял про себя: «Они мерзавцы».
Кое-кто в 22 подсел на стимуляторы. Их выдавали много и плохо следили за отчетами. Даже во время проверок за недостачу делали полушуточный выговор, мол, что ж вы так распустились, ай-ай, исправьте цифры. Они исправляли и продолжали принимать успокоительные на ночь, чтобы не видеть сны, а утром принимали пару доз стимулирующих и возвращались к жизни бодрыми и отдохнувшими.
Через три месяца после начала существования 22 подразделения Салли Фостер покончил с собой. Он использовал пять таблеток седативного и не проснулся после очередной операции. Ти не пугало, что его сослуживец предпочел смерть, его пугало, что он не мог вспомнить, какую операцию они проводили накануне.
Они слились в одно полотно, и Ти просто поплыл по течению, позволив телу делать то, что от него требовали.