- Не за тем, – он надвинул шапку мне на нос и, посвистывая, зашагал к рулю.
3.2
Ночью ветер немного стих, а под утро вновь разгулялся. Темно-серые тучи на востоке окрасились багрянцем, чуть посветлели, но солнца так не выпустили.
Я отупело таращилась по сторонам, обнявшись с мачтой в попытке подавить накатывающую дурноту. Идея привязаться к ней уже не казалась такой неприглядной. Господи, если на этот раз ты позволишь мне спуститься на землю на своих двоих, целой и без увечий, обещаю – больше в небо ни ногой. Рожденный ползать летать не может, теперь я это не только поняла, но и прочувствовала. А потому, Господи, сделай так, чтобы это понимание не стало последним в моей жизни.
Вид Властимира, будто вросшего в корабельную палубу, еще больше вгонял в тоску. Богатырь был единственным, с кем мы не перемолвились ни словом с тех пор, как оказались в небе. Да что там словом, он в мою сторону даже головы ни разу не повернул, только его плащ резко хлопал на меня, словно был прошит петардами вдоль и поперек.
«Ну и ладно, – кривясь на богатырскую спину, думала я. – Не очень-то и хотелось. Жаль только, не узнаю заранее, зачем ты на эту авантюру подписался? Если тоже не за тем… ох…»
От подобных мыслей желудок начинал протестовать еще активней.
Тучи, между тем, снова почернели, обросли дымной бахромой и начали плеваться снегом, грязно-серым, скрипучим, горчащим на губах. Вместе с ним над бортами закружились мажущие завитки сажи. Перехватывая гудящие на ветру снасти, Соболек ловко сновал от борта к борту и что-то пронзительно выкрикивал стоящему на корме Лазарю. Слов было не разобрать.
- Эй! – Я перехватила пробегавшего оборотня за подол. – Что случилось? Мы уже на месте?
- На месте вместе! – Соболек сверкнул белозубой улыбкой с перемазанного сажей лица. Радость и нетерпение брызгали от него во все стороны.
- Так что, будет снижаться? – Я внимательно посмотрела на оборотня.
- Не, погодим!
«Чего годить?» – хотелось спросить мне, но Соболек, освободив подол, уже бодро лез под палубу. Я вздохнула, потирая ноющие виски. Перед глазами волнами прокатывалась странная рябь, похожая на мелкую хрустальную морось. Корабль круто заложил по ветру, и рябь откатилась к носу, на пару мгновений окружив застывшую там богатырскую фигуру мистическим ореолом. Потом его снесло снежно-серой порошей.
Из-под палубы выскочил плотно заколоченный ящик, за ним другой, последним вылез довольный оборотень.
- Эй, девка! – окликнул он, в два удара сбивая с ящика дощатую крышку. – Глянь сюды, помогать будешь!
- А что делать-то? – уточнила я, не торопясь покидать насиженное место.
- Да я научу. Видала, чего? – Соболек одной рукой вытащил из ящика нечто, принятое мною за круглое березовое полено, несколько раз подкинул его на ладони и сунул в жаровню. – Будешь вот так на камни класть, а как задымит – мне давать. Уяснила?
- Уяснила, – пробормотала я. – А зачем это?
- Узнаешь! Ты, главное, не урони его, крепко держи, да смотри, дыму не наглотайся.
Я кивнула, и Соболек, одарив меня озорной ухмылкой, вновь переместился к борту. При ближайшем рассмотрении «полено» оказалось тугой скаткой бересты, чем-то смазанной изнутри и переложенной слоями сухой травы очень знакомого вида. Потянувшийся от нее вскоре дымок желтоватого цвета и характерного запаха быстро освежил мне память. Спорыш-трава, ну, конечно! Универсальное средство от многих чар, но лучше всего действует против сонниц-мавлинок. Те от чудодейственного дыма прямо на лету истаивают… а я-то удивлялась, почему в глаза будто песку насыпали? Думала, ветром надуло, ан нет, сонными чарами повеяло.
Преодолевая легкую дрожь, я с дымящимся поленом под мышкой подползла к Собольку:
- Вот, держи.
- Ась? – Оборотень глянул на меня сверху вниз и показательно оттопырил ухо. – Не слыхать чего-то. Муха, что ль, жужжит, аль комар пищит?
- Держи свою дымовуху!
- А, это девка подарком манит. Вот неумеха, кто ж так одаривает? С поклоном надобно, с поклоном!
- Обойдусь без твоих поклонов, – я сунула исходящую дымом скрутку ему в руки и отползла обратно к жаровне. – Можешь вообще не благодарить!
Щеря в улыбке мелкие зубы, Соболек выкрикнул что-то про девок, почитающих за счастье ползать у него в ногах, помахал дымовухой по сторонам, потом прицелился и лихо зашвырнул ее вниз.
- Еще грей! – Откровенно рисуясь, бросил он мне. – Да шибче там, успевай-поворачивайся!
Осознав, что много и быстро туда-сюда не наползаю, я со вздохом начала подниматься. Ослабевшие колени ходили ходуном, голова же, напротив, потяжелела и гирей давила на плечи, будто кто-то нахлобучил на нее свинцовую шапку. Свист ветра в ушах сменился басистым гулом и прерывистыми ритмичными хлопками, от которых сердце резко проваливалось в пятки: