- Что? – Я подняла бровь, сохраняя независимый вид. – Это же не великая тайна, нет?
- Рот-то прикрой, – нервно буркнул оборотень, поводя носом. – А лучше и вовсе прижупься, чтоб духом твоим не маяло…
В отличие от братьев Полозовичей этот совсем сник и выглядел, как водой окаченный. Ледяной и не слишком чистой. Даже роскошная соболиная грива потускнела и утратила золотой перелив. Думаю, если бы не чары вокруг, то недавний искуситель давно бы пророс шерстью и ускакал отсюда так прытко, что только пятки соболиные сверкали бы. И от невозможности сделать то ли ноги, то ли лапы оборотень только что скулить не начал… интересно, соболя вообще скулят? Впрочем, никто его сюда за хвост не тянул, сам явился. И думается мне, он единственный из троих мужиков, кто действительно пришел за девицей.
- Давай уж, недолго осталось, – подбодрит его Лазарь и получил в ответ полный тоски и злости взгляд.
Ничего больше не сказав, Соболек отвернулся и пошел дальше.
Как ни странно, шли мы и вправду недолго. Очередная узкая, изогнутая, как червяк, улица уперлась в невысокую двустворчатую дверь без петель и замков. Она вела прямо в холм, а обрамлявшие ее каменные наличники покрывали сплетенные знаки, источавшие сладость, от которой уже сводило зубы.
- Вот, – Соболек устало махнул рукой. – Пришли.
- Туда ли? – Лазарь задумчиво оттопырил губу.
- А то сам не чуешь?
Змееныш хмыкнул.
«Во поле гора, а в горе нора».
В этот раз я удержалась и вслух ничего не сказала, но по спине опять побежали колючие мурашки. Как говорится, никогда такого не было, и вот опять… А мне и первого раза на всю жизнь хватило, вон руки до сих пор трясутся, как вспомню тот склеп и двух мертвецов в нем… которые сейчас, слава Богу, живые и здоровые стоят рядом, но пускать их туда, в эту… нору не хочется прямо до зубовного скрежета.
Впрочем, дверь-то закрыта накрепко, и есть надежда, что ее не откроют.
Лазарь, между тем, порылся в поясной сумке и достал оттуда молоток и резец толщиной в половину моего пальца. Если он собирается продолбить этим вход, то я могу быть спокойна – мы действительно никуда не войдем. И по истечении некоторого времени благополучно вернемся назад, каждый к своим делам.
Змей склонился к самой земле, чуть ли не уткнувшись носом в основание правого наличника. Приподнялся, ощупывая длинными пальцами резное плетение, потом легонько тюкнул по нему резцом, не то подправляя, не то углубляя рисунок… И гладкие каменные створки со скрежетом разошлись, пахнув на нас густым серебряным облаком чар и запахом перебродившего меда.
Лазарь спрятал инструменты, оглянулся и подмигнул, мол, видал, какой мастер? Я ответила кривой улыбкой.
Здесь было куда темнее, чем в башне, и бледный огонек светильника казался совсем крохотным и несчастным. В горле першило то ли от дыма, то ли от пыли, а эхо шагов звучало тихо и жалобно. Чудилось, что впереди кто-то плачет тонким голосом, прерывисто вздыхает и отступает, шурша по ровному, едва ли не полированному полу и таким же ровным стенам. Назвать это место норой язык не поворачивался, но легче как-то не становилось. В спину мне тяжело сопел богатырь, едва продираясь по узкому проходу.
Проход кончился внезапно, но я не сразу это почувствовала. Тьма не рассеялась, воздух не посвежел, разве что эхо сделалось объемней и глуше. Зато Влес распрямился и вздохнул от души, а впереди сдавленно прозвучал голос Лазарь:
- Вот теперь пришли.
«Куда?» – хотелось спросить мне, но язык не поворачивался в пересохшем рту. Огонь светильника поплыл еще пару шагов и опустился, на миг отразившись в чем-то гладком, покрытом… золотой сетью? Потом в темноте лязгнуло, зашуршало и с легким звоном застучало по полу.
- Что, брат? – Лазарь вдруг оказался совсем близко, хотя я по-прежнему его не видела. – За тобой дело. Возьмешься?
- Живой воды хочешь? – от голоса Властимира стены слегка загудели.
- А то. Дашь?
- Тебе нет.
- А мне? – Соболек подобрался прямо по моим ногам, и от этого неудержимо захотелось дать ему пинка.
- А тебе, морда двуличная, и подавно.
- Тогда сам буди.
- Не моя это забота. Эй, девица, здесь ли ты?
Это он мне?
- Ну… здесь, – отозвалась я настороженно. Тяжелая ладонь легла мне на макушку, потом сместилась на плечо, оттуда вниз по руке.
- На-ка, возьми. Удержишь ли?
Что? Я-то здесь причем? Собрались три здоровых лба, а отдуваться за всех должна скромная хрупкая девушка?
- Не удержу! – решительно открестилась я, отталкивая горячий кубок, засветившийся в руках Властимира синим светом. Вода в нем сердито взбурлила и вроде бы даже полыхнула, на секунду высветив сощуренные глаза Лазаря и широко открытые – Соболька.