- Думаю, она не обманула, – я махнула рукой в конец погоста, где между ровно срезанных склонов проглядывала серая свеча храма. Дочери Святогора там уже не было, как и Влеса с Собольком. Вошли внутрь, что ли? Насколько помню, больше им деваться некуда. – Здесь никого не осталось.
- Может и так, – согласился Лазарь, без всякого уважения ковырнув ножом камень. – А может, вернутся еще.
- Не вернутся, – это вырвалось как-то само собой. Я будто заново увидела пустой город, продуваемый холодным ветром, окруженный пламенем горящей реки… Река уйдет в землю, и пламя потухнет, и только ветер останется и будет дуть, день за днем, год за годом, стачивая мягкий известняк. Осыплются стены, кажущиеся несокрушимыми, железо и дерево превратятся в труху, и дома станут грудой камней и черными глухими норами. А обезглавленный терем останется стоять, как пустая корона, и только стены его вместо узоров покроются трещинами…
- Не вернутся, – повторила я с грустью. – Им просто незачем возвращаться.
Печальный вздох пронесся над холмами, и серые тучи надвинулись ниже, сливаясь с дымной чернотой. На дороге зашуршало, и что-то темное, прыткое проскочило мимо нас, прижимаясь к противоположной стене.
- Ах, ты… А ну, стой! – Лазарь метнулся следом с такой быстротой, что на секунду превратился в смазанную тень. Я только моргнула, а он уже стоял, держа за шкирку крупного извивающегося соболя. – Куда собрался, друже?
Зверь перестал вырываться и оскалил мелкие острые зубы. Змей покачал головой.
- Что ж ты такой несговорчивый, – с сожалением произнес он, с размаху швыряя соболя о землю.
- Да чего тебе еще? – выкрикнул Соболек, перевернувшись на четвереньки. А я в который раз подивилась, насколько жалким он выглядит в человеческом обличии.
- Куда побег, спрашиваю? – Лазарь несильно пихнул его в плечо.
- Да хоть куда, – огрызнулся оборотень. – Мне здесь боле делать нечего.
Не сговариваясь, мы с Лазарем посмотрели в сторону храма.
- Что с братом? – Лицо змея набрякло и потемнело.
- Не знаю ничего, не мое это дело…
Земля под ногами дрогнула и загудела.
Сорвавшись с места, Лазарь вытянулся в струну, и на мгновение почудилось, что это не змеиное тело стремительно утекает прочь, а черная вода затопила каменный коридор и вот-вот поглотит все – и нас, и могилы.
- Подожди! – Я со всех ног бросилась следом. – Осторожнее!
Земля продолжала гудеть, отзываясь в ногах тяжелыми толчками, будто где-то глубоко внизу долбил гигантский молот. Пару раз, не удержавшись, я падала и тут же вскакивала, чувствуя, как безжалостно утекает отпущенное мне время. А Лазарь уже достиг храма и, не останавливаясь, ударился об него всем телом.
- Стой! – голос сорвался, и я, захрипев, вновь повалилась на землю. Господи, ну почему я такая слабая, такая медлительная?
Погост отступал неохотно, содрогаясь всеми стенами, гневно треща известняковыми пробками камней в круглых дверях и окнах. Колючий серый песок больно скреб по щекам, забивался в глаза и рот, заставляя надрывно кашлять.
А храм был уже совсем близко, и я видела, как Лазарь вьется вокруг него, то, будто удав, стискивая кольцом ровные серые стены, то с размаху ударяя рогами о высокий дверной портал.
- Стой, пожалуйста… – я шагнула вперед, понимая, что он меня не услышит и не увидит. Чужая рука легла на плечо и сжала, останавливая.
- Отпустите, – вырываться было бесполезно, но я все же попробовала. – Лучше его задержите, вы же можете...
- Глупая ты, – дочь Святогора глядела прямо перед собой, не моргая и не морщась, даже когда песок ударял по лицу. – На погибель бежишь.
- Нет, – я покачала головой. – Умирать я не собираюсь. И ему не дам.
- Глупая, – повторила девица, разжимая пальцы. – Ну, иди, коли так.
Идти было трудно. Виной тому был уже не ветер, а лютый холод, накатывавший трескучими волнами. От него перехватывало дыхание, и даже сердце замирало, чтобы потом пуститься вскачь. Шаг, другой… третий. Я слышала, как девица идет за мной, но не поворачивала головы, сосредоточившись на змее. Я должна до него добраться... И найти слова, которые он услышит.
Я была совсем близко, когда двери в храм со скрежетом обрушились внутрь. Извернувшись, Лазарь втянулся в портал, а я вдруг увидела крест, который стоял, прислоненный к стене. Не валялся, сбитый, а стоял в стороне, как будто ожидал своей очереди – новый, позолоченный, в гладком блестящем ободке. Даже пыль его словно обтекала.