По елям прокатился сухой треск. Над головой захлопало, сизая тень скользнула по сугробам, и передо мной в снег вальяжно спланировал угольно-черный ворон размером с индюка. Склонив блестящую, будто лакированную, голову, он с интересом поглядел на замерший клубок.
- Кыш… – неуверенно пробормотала я, не особо рассчитывая на понимание. – Он не съедобный.
Будто прочитав мои мысли, ворон каркнул – раскатисто и насмешливо. Круглый птичий глаз прищурился, в нем на мгновение блеснула алая искра.
- Уйди, – попросила я, потихоньку подтягивая к себе клубок.
Ворон встопорщил глянцевые перья и снова раскаркался, теперь уже не насмешливо, а сердито. Потом боком запрыгал ко мне, вскидывая метровые крылья. Я попятилась, едва не сев в снег, и вдруг узнала его.
- Черныш?
- Крааа! – с досадой выдал ворон и ущипнул меня за колено. Щипок я ощутила в полной мере, несмотря на то, что меховые штаны давно задубели от холода, а коленей так и вовсе не чувствовалось.
- Ты откуда здесь? – Я потерла лоб, соображая, а не вывел ли меня клубок обратно к Ягине? Нет, вряд ли. Лес другой и… даже если избушка ведуньи уцелела, мне там больше делать нечего. – Скажи, а здесь – это где?
Ответил бы мне ворон или нет, узнать не довелось – из-за ели вышли люди.
Их было двое, один невысокий, подвижный, второй – здоровяк под два метра ростом и полтора в ширину. Оба глядели на меня, подступая неспешно, и от этакой неторопливости сердце у меня забилось испуганным зайцем.
От людей ничего хорошего ждать не следует.
Вдобавок эти двое своим видом и амуницией до того напомнили мне дружинников приснопамятного князя Никея, земля ему стекловатой, что аж шею заломило от нехороших предчувствий.
- Глянь-ка, живой вродь… – произнес невысокий, оглядывая меня с сомнением. – Эй, ты кто таков будешь?
Здоровяк шумно вздохнул, перекладывая с плеча на плечо массивную рогатину. Помнится, именно такими меня по лесу и гоняли…
- Я… тут… вот.
- Да и мы вот тут, – согласился невысокий, а здоровяк неторопливо кивнул. Борода у него была огромная, как он сам, и лежала поверх тулупа, словно нагрудник из толстого войлока. Как я ни старалась, а взгляд все время к ней прикипал.
- Тебя как звать-то? – прогудел здоровяк, степенно шмыгнув покрасневшим носом.
- Марина, – честно ответила я.
- Гляди, девка.
Ворон сердито каркнул.
- Но-но! Не шали! – Невысокий сложил руки на поясе, продолжая мерить меня взглядом. Вид у него был не столько угрожающий, сколько задумчивый.
- А вы кто? – Убежать от них я все равно не могла, так, может, стоило попытаться наладить диалог?
- А мы дружина вольная.
- А… – О такой мне слышать не доводилось.
- Меня Малым зовут, его Большуном, – неторопливо продолжил вольный дружинник. – Велено нам было сюда идти и кого ни встретим, с собою уводить.
- Кем велено? – пискнула я, растерянно глянув на ворона. Тот приоткрыл черный клюв, хитро поблескивая алыми бусинами глаз.
- Опосля узнаешь, – что-то решив про себя, Малой бодро притопнул и спросил: – Пойдешь с нами, али как?
- А если не пойду? – зачем-то уточнила я.
- Понесем, – серьезно ответил здоровяк.
Вот даже как? Я задумчиво поглядела на него снизу вверх и тоже решилась:
- Ладно. Несите.
4.3
Потом был город. Хотя и не сразу, настолько не сразу, что я раз десять успела пожалеть о том, что все-таки иду пешком, а не еду подвешенная на рогатине, как предлагал Большун. Справедливости ради он тоже отказался сажать незнакомую девку себе на закорки.
Поначалу мы шли лесом, потом выбрались на берег озера, где обнаружилась накатанная дорога, ведущая прямо по льду в затянутую желтоватой дымкой даль. Когда перешли озеро, как раз начало темнеть.
Солнце садилось за лес, напоследок тронув красноватым золотом белую озерную равнину и горбатый берег с длинной темной лентой частокола, над которым ровными фиолетовыми столбами поднимались печные дымы. Я даже не сразу осознала, что вижу город, точнее, городок. Небольшой, живой, теплый, пахнущий этими самыми дымами, струганным деревом, кисловатой металлической окалиной, свежим хлебом, людьми – в последнее время, бегая все больше по лесам да всяким зачарованным местам, я почти отвыкла от такого.