С чувством непонятной неловкости я покосилась на своих спутников. Как по мне, город не слишком вязался с вольной дружиной, ей подошло бы что-то более… вольное. К примеру, глухой лес, поляна, костер, вокруг суровые лица, Стенька Разин – атаман… что-нибудь этакое. Но Малого с Большуном, как видно, подобное несоответствие не заботило, вид у обоих был спокойным и сосредоточенным, с дороги они сворачивать не собирались. На всякий случай я уточнила:
- Нам туда?
- Туда, – согласился Малой.
- А что это за место?
- Вышеград, стало быть. Не слыхала?
- Нет.
- Ну, так услышишь, – прогудел сверху Большун. Посмотрел на меня с сочувствием и спросил: – Устала, небось?
- Угу.
- Ничего, скоро отдохнешь. Погреешься.
Я подавила скептическую гримасу и на всякий случай проверила клубок в рукаве. Если придется удирать… надеюсь, не придется. Во-первых, сил совсем не осталось, во-вторых, сколько ж можно бегать-то? Я вообще-то не марафонец и даже не физрук, мне по роду деятельности и вовсе положено сидеть на одном месте, делая вдохновенное лицо. Конечно, стоило бы заранее расспросить моих попутчиков, где и зачем меня ждут, но в дороге приходилось молчать, экономя силы. А сами дружинники не отличались разговорчивостью. На меня поглядывали с любопытством, но знакомиться не спешили, за что я им была, в общем, благодарна. Так и шли молчком, и вот, наконец, пришли… Что ж, Вышеград хотя бы не Кривец, уже радует.
Дорога взобралась на берег у подножья белого пологого холма, вместе с ней выбрались и мы и, оскальзываясь, побрели наверх. Отсюда город виделся похожим на ежа с прямыми ровными колючками частокола и двумя темными грибками воротных башен над ним. Ворота, тяжелые, окованные железом, по дневному времени были открыты, рядом у костра грелась бдительная стража.
На меня снова поглядели с любопытством.
- Это кто таков будет? – спросил один.
- Девка, звать Мариною, – обстоятельно ответил Большун, проходя за ворота.
- Берендейка, что ль?
- Да, – буркнула я. Если не судьба мне сойти за местную, побуду берендейкой. Хотя бы не святогорянкой… святогоркой… не уроженкой Святогорья. Не люблю почему-то Святогорья.
За воротами потянулась довольно широкая, хорошо расчищенная улица с привычными сплошными заборами, немного дальше, опять же огороженные, выстроились торговые ряды, которые не удалось рассмотреть, потому что мои провожатые свернули прямо перед ними. И снова меня повели между заборов, довольно новых, судя по виду. Город вообще выглядел молодо, и строили тут активно – штабеля сосновых бревен и теса виделись то там, то здесь, и запах свежей стружки порой забивал все остальные. По горбатому мостику мы перешли замерзшую канаву, по которой с визгом носилась на коньках ребятня, еще раз свернули и, наконец, вошли в открытый двор.
- Голова здесь? – спросил Малой.
- Так ушел с утра, аккурат за вами, – ответили ему. – В Ловцах, вон, опять дивьев видели… али хмырей… али волки им спать не дают. Пошел, стал-быть, разбираться.
- Корока-сотник хоть здесь?
- Этот здесь.
Имя мне не о чем не говорило.
Пока Малой ходил к начальству, я через силу огляделась. Двор был широк, хорошо утоптан и окружен крепкими приземистыми строениями в два этажа, наводившими на мысль о дзотах, бункерах, всяческих укреплениях и прочем в том же роде. Забор метра четыре высотой, составленный из толстых сосновых бревен и изнутри укрепленный квадратными срубами, тоже внушал уважение – за ним, наверное, можно было без помех пересидеть осаду. Над воротами гордо выгибал грудь деревянный петушок с кудрявым гребешком, выкрашенный красной краской, и вид у него был презадиристый.
А во дворе царил удивительный порядок, напоминавший о казармах образцово-показательного содержания. Дубовое крыльцо вело наверх в крытую галерею, ступени на нем были чисто выметены, наледь сбита, а внизу присыпана золой. На ступени я и села, потому что ноги вдруг отказались держать.
- Застыла? Погоди немного, сейчас вот отведем тебя, – голос Большуна доносился с какой-то совсем уж неприличной высоты, едва ли не прямо с неба.
- Куда еще? – пробормотала я, потирая ноющие виски.
- Да вот…
- Привели? Это, что ли? – Новый резкий голос вклинился в мерное гудение Большуна, и в голове у меня отчетливо зазвенело. – Других не было?
- Не, девка одна была, – доложил Малой, опять же откуда-то сверху.
- А нашли где?
- Так… там, где сказано. Под Мокрым на елани. Три раза там прошли, никого не нашли, на четвертый глядим – лезет кто-то.
- Девка?
- Она. Ничего так, мирная. Сама с нами пошла, голосить не стала.