Я кивнула, украдкой переводя дыхание:
- Помотало, это точно.
- Я-то, когда отправляла тебя в Темное царство, не думала, что еще свидимся. Думала, найдешь подруг, домой вернешься, как хотела. Чего ж тебя обратно к нам занесло?
Я заглянула в кружку, словно там плавал ответ.
- Не поверите, случайно. Как-то этого совсем не планировалось.
- За случайно бьют отчаянно.
- О да, – я поежилась, припоминая все полученные за последние недели шишки. – Но этого я тоже не планировала.
- Смотрите на нее, – хмыкнула ведунья, сверкнув глазами. – Того не планировала, этого тоже. Все через нее течет, как ручей через скалу. А чего ты сама хочешь, девица?
- Домой хочу, – вырвалось у меня почти сразу, и я поспешно сделала большой глоток. Рот обожгло, а в голове стремительным хороводом закрутилась мысль: неужели это до сих пор правда?
Ягина вздохнула:
- Домой… туда каждое сердце тянет. А у тебя, небось, и семья есть?
Я кивнула, пряча глаза за кружкой.
- И жизнь своя, – голос ведуньи потяжелел, непостижимым образом проникая в самое сердце. – Хорошая жизнь-то?
- Ну… нормальная. – Я сглотнула, изо всех сил борясь с нарастающей жалостью к себе.
- Стало быть, не хуже, чем у других. Ну, каков человек, такая и жизнь. Кто ж виноват, что на тебя такое свалилось?
- Никто. – Одинокая слеза все-таки сползла по моей щеке. И, правда, за что мне все это? Разве я мечтала стать перекати-полем в чужом мире? Метаться из края в края, получая тумаки ни за что? Вечно спасать кого-то, забыв о собственных желаниях, делах, обязанностях? Дома у меня, между прочим, учебный год в самом разгаре. И мама, наверное, с ума сходит, не догадываясь, куда пропала ее примерная домашняя дочь… А я здесь с этой прялкой дурацкой маюсь, на кой черт, спрашивается?
- Ты поплачь-поплачь, сердцу легче станет, – Ягина протянула мне чистое полотенце. – И на душе посветлеет. А утром на ясную голову подумаешь, поглядишь, как дальше быть, куда теперь деваться, как к дому прибиваться… Если вернуться захочешь, я тебе препон чинить не стану.
- Спасибо, – я вытерла глаза и высморкалась. – Вы правы, дом – это, конечно, важно. И я туда обязательно вернусь… но позже. А сейчас, пожалуйста, очень прошу, не надо на меня чары наводить. У меня потом голова будет болеть, как с похмелья.
Ягина недовольно сощурилась.
- С чего мне тебя чаровать? – сухо произнесла она. – Чай, не добрый молодец-раскрасавец. Ты, Марина, пустого не думай.
- И не думаю. Просто не нужно выжимать из меня слезы и тоску по дому.
- Девка ты глупая, кто тут что выжимает? Да тебя пальцем тронь – само польется.
- А вы не трогайте, – вежливо предложила я. – Давайте просто поговорим.
- Ну, давай. О чем же?
Я шмыгнула носом, размышляя. Полуночная беседа неожиданно вывернула туда, куда мне хотелось. И одно это наводило на подозрения. Но не воспользоваться ситуацией было нельзя – не одну меня поздний час, мерцание лучины, тишина и готовый собеседник напротив настраивали на душевные откровения. И пусть даже опытная Ягина вытащит из меня то, в чем не хотелось признаваться самой себе, но ведь и я в ответ смогу что-нибудь из нее вытянуть. Пусть немногое, но это будет лучше, чем ничего.
Я подняла глаза. Свет лучины очертил лицо ведуньи глубокими тенями, еще больше подчеркивая его худобу и резкость черт. Обычно блеклые глаза налились густой синевой, просвечивая меня, будто рентгеном. А говорит, никаких чар… Ну-ну, посмотрим.
- Знаете, я когда-то в детском летнем лагере воспитателем подрабатывала. Так у нас любили вечером собраться и страшные истории друг другу рассказывать. Байки там всякие, сказки… Давайте и мы попробуем?
- Страшные сказки, говоришь? Мало тебе по ночам не спится, – Ягина покачала головой, потом подумала и кивнула: – Ну, воля твоя.
- Хорошо, – я поерзала, устраиваясь поудобнее. Ночь обещала быть длинной. – Тогда я начну, а вы продолжите. Итак, в некотором царстве, в некотором государстве жил да был сильный и могучий царь племени змеиного…
1.3
И было у царя девяносто девять сыновей, молодых змеевичей. Обо всех говорить – зря язык о зубы тереть, а об одном сказка сказывается, о сильномогучем богатыре, царевиче змеином Еруслане Змиулановиче, роду Великих Полозов. Был ли он старшим сыном у царя-батюшки, или средним, или младшим – того уж не упомнить, да оно и не важно. А сам себя он считал наипервейшим отца своего наследником. И, говорят, так яр да лют был Еруслан, что другие братья ему и в мыслях перечить не смели, не то что вслух высказать, и не было у него соперников во всех отцовских владениях – а владения эти были куда как велики. Целое Темное царство, не кот чихнул.