- Вперед, Маринушка, - Большун плотно сцепил рукавицы и нагнулся, готовясь меня подсадить. Я схватилась за его плечо, твердое, как бревно, и уже подняла ногу… как вдруг неведомая сила отшвырнула меня прочь от острова.
Пора отращивать панцирь – это первое, о чем я подумала, когда открыла глаза, изо всех сил пытаясь не заорать благим матом. Котомка, конечно, смягчила приземление, но не совсем, а вот поясница по ощущениям была сломана пополам, а, возможно, и еще раз пополам. Я перекатилась на бок и все-таки завыла, потом встала на четвереньки, и вытье перешло в жалобный скулеж. Под носом сделалось горячо и мокро, красная капля упала на припорошенный лед и растеклась неправдоподобно яркой кляксой.
Вид собственной крови привел меня в чувство. Не глядя, я сгребла ладонью горсть снега, прижала к носу и со второй попытки смогла-таки встать. Ноги дрожали и разъезжались. Поклонный островок виделся невыносимо далеко, а вот чертов берег – снова близко, и смрадная чернота, откатившись от стен, словно гигантский спрут, извивалась плотными жгутами у самой кромки. До нее было рукой подать, но делать этого точно не стоило. Краем глаза я выцепила силуэты дружинников, бегущих обратно от острова, и медленно попятилась.
Дымная плеть выстрелила возле самого моего лица.
- Думаешь, съела? – усилием воли я подавила желание отпрыгнуть и дать стрекоча и продолжила отступать шаг за шагом.
Ответом мне был тихий дребезжащий смех. Чернота чуть откатилась, выпуская на берег фигуру – не Остромира. В потертую шубу, еще недавно болтавшуюся на плечах бывшего печатника, куталась женщина… нет, девушка в полтора раза ниже и в два – тоньше покойного колдуна. Темные волосы спускались чуть ниже плеч с двух сторон бледного с просинью лица, словно девицу только что выпустили из холодильника в морге, но она этого как будто не замечала и весело кривила сероватые губы. Упершись в меня взглядом, незнакомка нахмурилась, недовольно выпятила губу, но вдруг опять хихикнула и выпустила из ноздри черную кровавую струйку.
- Что, похожа? – спросила она, рисуясь.
«На что?» - чуть не спросила я, но тут же сообразила и покачала головой. Если эта… не знаю, кто пыталась скопировать меня, то промахнулась. Даже в худшие моменты жизни я выглядела куда живее этой упырицы.
- Врешь ведь? – ничуть не обидевшись, девица разжала руки, и шуба съехала вниз.
Все же хорошо, что за время своих скитаний я навидалась всякого, иначе бы точно стошнило. А так только сглотнула и продолжила отходить, без криков, почти не дрожа. Если вдуматься, Кощей в исконном обличье – тоже та еще образина, а я с ним обнималась и целовалась… почти, пусть даже во сне, хотя один черт разберет, как оно на самом деле было. И хотя Кощея могильные черви не глодали (видимо, и червям он не по зубам), но по прочим параметрам девица его точно не превзошла. Подумаешь, гнилая кожа разъезжается и кости сквозь нее торчат… Нашла, чем пугать.
- Погоди-ка, - упырица вновь насупилась и уперла руки в бока. Я не собиралась останавливаться, но ноги сами прилипли к месту. – Что, даже не спросишь, как меня звать?
Этого я тоже делать не собиралась. Вести разговоры с нечистью вообще не самая удачная идея.
- Я Мазата – служительница Чернобога. Я – повелительница дасу, демонов Пекла. Я – Кощеева постельница, хранительница Черного трона… - Колдунья блеснула глазами, из-под ее ногтей потекла черная жижа. – Я – сестра Маргаста-колдуна, убитого вами в Хвангурских горах…
Ну, понятно, мстить пришла.
- Думаешь, за его смерть спросить хочу? – ласково вымолвила упырица. – Не бойся, с тебя не спрошу. А с кого надо, уже спрошено – жизнь за жизнь, смерть за смерть, как от века положено.
С кого надо, это с Властимира, что ли? Опаньки… а не это ли страховидло богатыря в гроб уложило? Что он там говорил в нашу последнюю встречу – это я его уболтала и соблазнила? Значит, вот кто принял мой светлый облик. Ну, прямо скажем, если Влес на такое купился, то, кхм… Я была о нем лучшего мнения.
Упырица, меж тем, не сводила с меня глаз, словно надеялась разглядеть что-то нужное. Разглядела или нет, но снова заулыбалась.
- Что же ты за девка такая… Даже слезинки не проронила. Видно, не по сердцу был. Оно и к лучшему!
Так она не в курсе, что богатырь воскрес? Видимо, нет. И, пожалуй, не стоит ей об этом говорить, а то расстроится.