- Слушай, - торопливо произнесла я, от души надеясь, что он меня услышит и поймет. – Это не конец. Его можно оживить. Живая вода, она поможет… Только надо это сделать поскорее, пока его душа еще может вернуться… Ты меня слышишь?
- Слышу, - глухо ответил дружинник.
- Живая вода у Ани, надо ее принести, слышишь?
- Слышу. Принесу.
Я кивнула, чувствуя облегчение.
- Только быстрее. И пусть никто не приближается к змею. Ваше дело – спасти Ивана., - я дождалась ответного кивка и снова развернулась.
- А ты куда? – долетело в спину.
Я не смогла сдержать кривой улыбки, хотя Большун ее и не увидел:
- Отвлекать.
Да, на отвлекании всяких чудищ я, можно сказать, собаку съела. А уж отвлечь змея никто лучше меня не сможет.
Он меня ждал, но подходить я не стала. Поманила за собой – пошли, мол – и потащилась прочь от города. Колени все еще дрожали, и внутри что-то противно екало при каждом шаге. Он догнал меня быстро – заскользил вровень, потом обогнал, преграждая путь источающим холод телом, описал вокруг меня кольцо, еще одно и еще, постепенно их сужая. Руки и ноги заледенели сразу, тело – чуть погодя, а потом и голова налилась темной болью, напоследок трепыхнувшись мыслью: «Недолго музыка играла…».
Я приготовилась к тому, что вот-вот потеряю сознание, но вместо этого ощутила тепло. Живой горячий уголек ткнулся в грудь, и от него по застывшему телу одна за другой покатились жаркие волны. Не веря себе, я сунула руку за ворот и нащупала накаленный пульсирующий амулет. Как же вовремя он проснулся! Другой рукой я стиснула путеводный клубок.
Змей остановился, глядя мне в глаза. Кольца огромного тела по-прежнему не давали мне сделать и шагу, но живое тепло поднялось вокруг меня куполом, оттесняя смертный холод. Ситуация складывалась патовая – я не могла уйти, Кощей не мог меня забрать. Зато он мог вернуться в город и убить всех, кого захочет – это просматривалось в его взгляде так же отчетливо, как и муаровые чешуйки на змеиной морде.
- Приходи через три дня, - сначала я услышала голос, а потом поняла, что сама это говорю. – Через три дня меня заберешь.
С минуту его голова неподвижно зависала над моей, потом он кивнул и приоткрыл пасть, будто улыбаясь. Меня передернуло.
- А сейчас уходи! – наверное, я сказала это резче, чем следовало.
Змей неторопливо развернул кольца и вдруг исчез, как будто и не бывало. Только лед вокруг был исчерчен перекрученными петлистыми следами. Не веря своим глазам, я осторожно повернула голову вправо, потом влево. Змея не было. Все закончилось – по крайней мере, дня на три.
Я еще потопталась на месте, ожидая подвоха, не дождалась и шумно перевела дыхание.
В этот момент вынырнувшая из неоткуда огромная когтистая лапа схватила меня и швырнула в пустоту.
Глава 6
Время и прилив никогда не ждут.
В. Скотт
Когда на нашего трудовика находит меланхолия, он спускается в спортивный зал, заходит в тренерскую и садится там с гитарой в руках петь жалостливые песни. Весь педсостав, прослушав несколько раз подряд «У кошки четыре ноги…», начинает скрипеть зубами (особенно учительница музыки), в школьных чатах старшеклассники постят издевательские мемчики, а особо нервные родители вопиют: «Доколе!» и грозятся нажаловаться в инстанции. И лишь одна директриса спокойная, как мамонт, утверждает – уж лучше концерт, чем запой. Пусть Герман Павлович повоет, словно волк на луну, глядишь, через пару-тройку часов охрипнет, выдохнется и всю следующую неделю, а то и две будет ходить умиротворенный и тихий, что твоя овечка. Думаю, про себя директриса еще лелеет надежу на то, что однажды на пороге ее кабинета возникнет молодой крепкий парень, готовый на полставки трудовика пахать во благо школы столько, сколько начальская душа пожелает. И тогда, наконец, Германа можно будет выпроводить на давно заслуженный пенсию. Но пока молодые выпускники педвузов предпочитают обходить нашу школу стороной…
В последнее время нашего трудовика я понимала все лучше. И правда, бывают в жизни времена, когда из груди так и рвется в жестокий мир: «У кошки четыре ноги, позади у нее длинный хвост. Но трогать ее не моги – за ее малый рост, малый рост»…
Я лежала на спине на чем-то жестком и бугристом, отчаянно не желая открывать глаза. Такое мы уже проходили еще в первую неудачную встречу с Кощеем, и повторения моя душа вовсе не жаждала. Хотя, о чем это я? Встречи с Кощеем никогда не заканчивались удачно. И не начинались тоже. И сейчас, вздыхая, я мысленно готовила себя к худшему, при этом жутко трусила. Ну, как открою глаза, а у меня снова четыре лапы и хвост? Или, того хуже, хвоста нет – вместо этого кожа зеленая и в пупырышках? А вокруг очередное болото…