- А давайте вспомним, кто и когда впервые мне этот амулет презентовал?
1.4
Пропавший было голос вернулся так неожиданно, что я чуть не подпрыгнула. Но позы и выражения лица не сменила, продолжая сверлить хозяйку напряженным взором.
Ягина ответила долгим надменным прищуром. Ее глаза почти почернели, лицо неуловимо изменилось, и на мгновение я увидела перед собой не благонравную ведунью-затворницу, а древнюю неукротимую силу, чуждую человеческих страстей и переживаний и ведающую что-то такое, чего я никогда не пойму, даже если бы захотела. Перед лицом этой силы я была меньше, чем букашка – с равным успехом меня могло не быть вовсе; и все же я чувствовала себя не менее правой, чем она, а потому страха перед ней у меня не было.
Ведунья моргнула, и ощущение попало.
- Вот же суета тормошливая, – Ягина недовольно покачала головой. – Чем тебе оберег не угодил? Худо защищал, что ли?
- Ну, что вы, – сладко улыбнулась я в ответ. – Мы с ним так сроднились, можно сказать, стали одним целым.
- Так чего еще ты от меня хочешь?
- Хочу знать, зачем вы мне его дали?
Ведунья одним пальцем подцепила тесемку и поднесла круглыш к лицу, оглядывая его со всех сторон и чуть ли не обнюхивая.
- Ой ли? Что-то напутала ты, не мой это подарок.
Про себя я хмыкнула. Формально подарок был уже не ее, но ведь мы смотрим не на форму, а на суть, не так ли?
- Конечно, ваш, – заявила я, усаживаясь за стол. – Простите, пожалуйста, я многие ваши подарки не сохранила, но этот берегла, как зеницу ока.
- Ох, Маринка, ври да не завирайся.
- Что вы, как можно. Посмотрите внимательней, форма та же, материал тот же, свойства волшебные те же. И потом разве в мире может быть второй такой же? Разве все алтынские диковины не создавались в единственном числе?
- А ты теперь у нас по диковинам дока?
Я вздохнула. За подобной игрой в вопросы на вопросы можно провести всю ночь. И без какого-либо результата.
- Разумеется, никакая я не дока. Я очень, очень многого не знаю из того, что знаете вы. Хотя бы про этот амулет. Это вы знали, кто его сделал, знали, кому он принадлежал. И, несмотря на это, отдали его мне. Зачем?
- Ох, замудрила ты меня, девица. Это чего я, по-твоему, знать должна?
- Правильнее будет сказать, не чего, а кого. Китаврула, например. Он же ваш родственник, если не ошибаюсь?
- Уже и Китаврула приплела. – Ведунья неодобрительно поцокала языком.
- А как же без него? – искренне удивилась я. – Знаете, в Беловодье я видела его нашейную гривну, она до сих пор там на воротах висит. И оберег на ней очень похожий, только покрупнее и сделан из серебра.
- Смотри-ка, глазастая какая, и гривну-то разглядеть успела.
- Я бы не разглядела, если бы мне не показали.
Ягина нахмурилась.
- Кто ж такой тебе ее показал?
Про себя я слегка встрепенулась. В череде унылых вопросов-отмазок впервые прозвучало что-то по существу, словно, тыча в противника наугад, я неожиданно попала в уязвимое место. И хотя это произошло случайно, такой шанс нельзя было упускать. Я подперла голову кулаком, делая вид, что предаюсь воспоминаниям.
Молчание затягивалось, кресло-качалка намекающее скрипнуло.
- Никак запамятовала?
- А? Что? Простите, задумалась. Думаю, не так важно, кто показал, главное, что я увидела. У мастера Китаврула ведь был воспитанник? Не удивительно, что обереги так похожи – их сделали учитель и ученик.
- А про ученика откуда узнала? – Ягина помрачнела еще больше.
- Так я жила в его пещере. Там, в Беловодье. Видела его картины… – От внезапной острой тоски перехватило горло, пришлось прокашляться. Упершись лбом в сомкнутые руки, я осторожно перевела дыхание. Нет, не время еще поддаваться эмоциям. – Много чего там видела, просто тогда не придавала этому значения. А сейчас чем больше об этом думаю, тем больше понимаю…
Я подняла голову, пристально вглядываясь в хозяйку:
- Знаете, эти картины в пещере – они по-настоящему красивые. Их высек удивительно талантливый мастер. Если даже он уступал в мастерстве своему учителю Китаврулу, то совсем немногим. Он должен был создавать прекрасные волшебные вещи, а вместо этого сделался… чудовищем. В том, что он таким стал, виноваты вы. Все вы!
За печью громыхнуло, мы с хозяйкой дружно обернулись на звук. По бледным губам ведуньи скользнула грустная улыбка:
- Раздразнила ты домового, теперь гляди.
- Разве я не права?
- Ишь ты, правой себя возомнила! Да кто ты есть такая, чтобы правой быть?
Я пожала плечами.
- Учительница. Учу детей разумному, доброму, вечному, а еще прекрасному. Полагаете, этого недостаточно, чтобы на что-то претендовать?