Только бродит все
зверь кудлатый
в закоулках души опять,
и зовет, и тащит куда-то,
разевая грозящую пасть.
И встают потревожено тени,
и шуруют невпроворот,
и не знаешь,
каким моленьем
разогнать этот бойкий народ.
И несешь их
в безумии тихом,
улыбаясь всему невпопад,
словно сам ты весь выткан из криков
и трухи мировых неполад.
* * *
Стрезевым
Богу ли, случаю, местной газете,
Вале, листавшей ее наугад -
быть мне обязанным вечно за встречу,
ставшей дороже мне всяких наград.
Трио как трио. Но голос, но трели
лета и леса - кларнет и рояль,
но серебро по весенней капели,
но этот промельк плеча и вуаль!..
Словно отчизна пришла ко мне в гости,
бурей объяла, тоской обняла,
или прислала сей маленький остров
музы и света, добра и тепла.
Церковь, радушье, другая планета,
к русским в Америке не привыкать.
Знаю, еще что-то кроется в этом,
да немоте оно только под стать.
Скажите Каину…
* * *
- Господа, скажите Каину,
люди, дамы, господа!..
Товарняк трясет отчаянно
и несет невесть куда.
Сквозь века, ветра и наледи,
до краев набит людьми,
товарняк в рубцах и ссадинах
мчит, всем отданный взаймы.
Долг похерив, на заклание
гоним мы его взамен,
стынет в нем мольба о Каине,
не вставая век с колен.
- Ева - я. Скажите Каину,
если встретите его...
Люди в прорву будто канули
и не слышат ничего.
В них самих свои окалины,
ветра шум да стук колес,
что им, бедным, знать о Каине,
что до Евиных им слез!
Не адамово, а адово
ноет в ней одно ребро:
- Господа, скажите Каину,
господа, скажите Каину,
господа, скажите Каину,
если встретите его...
* * *
Две куклы болтались в Эдемском саду
под оком отца-кукловода,
на солнце резвились и были в ладу
с собой и своею природой.
Одну - человеком слепил кукловод,
другую - женой человека,
но строгий запрет наложил он на плод
сердечных познаний при этом.
На счастье, в Эдемском саду жил и змей,
невзрачней всех тварей на свете,
он встретил жену человека и ей
открыл, как рождаются дети.
С открытием этим открылись глаза
у кукол Эдемского сада,
им вдруг захотелось того, что нельзя
и даже того, что не надо.
И стали они ненароком людьми
в полнейшем значении слова:
с пожаром и хмелем, и тьмою в груди,
с богатством духовного зова.
От них и пошел человеческий род,
и век покатился за веком.
На троне творца все сидит кукловод,
а змей не вылазит из зэков.
* * *
Адамов акт познания добра
и зла в их неделимой сути
предвосхищен был пламенем ребра -
метафоры бушующей в нас мути.
Адам был осужден самим Творцом,
его создавшим с легкостью факира,
мол, ты бессмертен, да - пока юнцом
слепым согласен быть и к тайнам мира
Не смеешь прикасаться. Жизнь в раю -
не малая ведь плата за твою
(Творец не дал ее ему!) покорность.
Кого ж судить? Кому держать ответ
за то, что он нарушил тот запрет,
почтив ума природную проворность?
* * *
Как излюбили высмеивать тех,
кто звал беречь и жалеть нашу старину...
Не может осуществляться бесконечный,
безграничный прогресс, вдолбленный нам
в голову мечтателями Просвещения...
Верните стране здоровую тишину, без
которой не может быть здорового народа.
(Солженицын. Письмо вождям)
Я убит. Я молчу. Я молчу.
Что же Бог? Что же он? Где же он?
Расскажи! Расскажи палачу
о целительных свойствах икон!
О целебный исход сатаны,
задубелого воздуха клок!
Пронеси от вины до вины
неизбывной надежды глоток!
В клочьях неба, души и страны