Они пример бессмертия являют,
но дурака при этом не валяют,
лелея в душах гордые копыта
с прославленных времен палеолита.
Их родины полны всегда врагами,
шпионами, масонами, жидами,
которые грозят Отчизне-маме
соблазнами с нечистыми кровями.
И в чистых храмах в роли херувимов
они самоотверженно и зримо
миазмой наполняются и дымом,
Чтоб сокрушать врагов несокрушимых,
пленяясь рассудительно и смело
не символом небесного предела.
IX
Не символом небесного предела
живут жрецы житейских передряг,
им до небес нет никакого дела,
покуда дом их голоден и наг.
А что до нас, то из других материй
мы сотканы. И ломятся столы
у нас от яств из соловьиных трелей,
стихами холодильники полны.
Не тяжек труд поджарить Льва Толстого,
плеснуть в него немного Соловьева
и тщательно с Леонтьевым смешать.
И сыт уже, наевшись до предела,
и вновь готов предел благословлять,
где дух один, оставшийся без тела.
X
Где дух один, оставшийся без тела,
витает или спит осиротело
без запаха, без цвета, без лица,
мне видятся проделки подлеца.
А может быть, еще проделки страха,
мечты или рискованного взмаха,
проделки слабости, усталости в пути -
не верьте, люди, в эти конфетти.
Безмерный рай чреват безмерным адом,
о люди добрые, пожалуйста, не надо -
у жизни нет других колоколов,
Как только пляс безумий и умов,
и пепел поглощенных Летой лет
в застежках книг, музеев, фильмотек.
XI
В застежках книг, музеев, фильмотек,
хранятся наши будущие драмы,
примерно, тех же прытей, грима, гаммы,
что, скажем, и минувший вынес век.
Не точен был старик Экклезиаст,
Земли неисчислимы перемены,
а неизменны - наши сны и вены,
и цель, и хмель, и кто во что горазд.
Возрадуемся ж, Господи, несчастью
и собственной беде, тоске, ненастью -
не будь бы их, откуда быть богатству
Души, надежд. На крыльях святотатства
парит святой и музы звон не скучен.
Деревьев жизнь - в захвате полнозвучий.
XII
Деревьев жизнь - в захвате полнозвучий
метафоры лихой на час, на случай,
когда в душе - непрошеные тучи
или, напротив, - белых яблонь дым.
Ведь все всему метафорою служит,
когда порою сам себе не нужен
или, напротив, - счастьем перегружен,
идешь-бредешь по лужам городским.
А может, - по заснеженной тропинке,
а может, - по цветам невинной Зинки,
а может, - по дорогам не простым,
А сложным и изрядно невезучим -
не позабудь, усердием гоним,
коры, корысти, кротости излучин.
XIII
Коры, корысти, кротости излучин
смешение - запретная земля,
но ангелом и демоном озвучен,
горит огонь в лампаде бытия.
В смешении - смущенные ланиты
наследницы прекрасной Афродиты,
и плечи непослушные дрожат,
и грешен был бы зов, когда б - не свят.
Не так ли и высокий пламень плоти
вздымается из органа эмоций
обычной - деловой почти - нужды?
Любовью правят ангелы вражды,
и жизнь мертва без смертоносных рек,
струящихся, как слезы из-под век.
XIV
Струящихся, как слезы из-под век,
нравоучений не приемлет чувство,
оно само есть нрав и отдано вовек
неприхотливой прихоти искусства.
Ведь Бог не славен свойствами слепца,
а тоже об эмоцию споткнулся:
он встретил Авеля с радушием отца,
от Каина же грубо отвернулся.
Но не суди - и будешь не судим.
Хоть путь души и неисповедим,
не Каина к раскаянию звать.
Двоится лик. Друг друга мы печать
и ключ, и клюв таинственного рока
в кругу друзей, в смиренье одиноком.
XV
В кругу друзей, в смиренье одиноком
деревья уж в преддверии весны,
и ветви их, как жилы, сплетены
в томлении неброском и глубоком.