Идеал нашелся, причем, как это обычно случается, именно в тот момент, когда Ледбиттер меньше всего надеялся на успех, он знал о существовании этой модели, но не рассчитывал найти ее за такое короткое время. Все произошло как по мановению волшебной палочки. Он долго ломился в закрытую дверь, а потом она вдруг взяла и распахнулась сама, и за ней он увидел это чудо из чудес. Напряжение погони как рукой сняло, наступило полное умиротворение. Ледбиттер блаженствовал, словно мистик, дождавшийся откровения. Сомнения и тревоги остались позади. Одного мельком брошенного взгляда было достаточно: он нашел то, о чем мечтал.
Впрочем, он и виду не подал, что обрадован. Сразу же сделав выбор, он еще долго с кислым выражением лица рассматривал другие модели.
Совершенство не поддается анализу и существует как единое целое. Тем не менее складывается оно из многих компонентов. Непременное требование Ледбиттера к идеалу заключалось в том, что это должен быть лимузин. Лимузины дороги и, главное, очень редки, что особенно увеличивает их ценность. Кроме того, в лимузинах имеется раздвижная стеклянная перегородка, как бы второе ветровое стекло. Существовало несколько разновидностей таких перегородок. Некоторые, например, были снабжены рукояткой, которой манипулировали пассажиры на заднем сиденье. Водитель же оставался не у дел. Такая конструкция решительно не устраивала Ледбиттера. Его все больше и больше раздражала болтовня пассажиров с бесконечными восклицаниями «милочка», «радость моя» и прочими нелепостями. Стеклянная перегородка призвана оберегать его покой, а не покой пассажиров. Благодаря этому полезному приспособлению он наконец-то будет избавлен от необходимости слушать их дурацкие разговоры. А кроме того, они уже не смогут приставать к нему с вопросами, почему он повез их именно этой, а не другой дорогой — для этого им придется специально раздвигать перегородку. Господи, почему клиенты так обожают совать нос не в свои дела!
Неужели он дошел бы до своего теперешнего состояния, которое, несмотря на воодушевление, охватившее его в последние дни, в общем-то оставалось весьма плачевным, неужели он позволил бы загнать себя в этот капкан и испытал бы все те чувства, о которых предпочел бы и не догадываться, если бы за все это время не наслушался — не был вынужден наслушаться! — того, что не предназначалось для его ушей. А теперь благодаря этим дурацким разговорам он из нормального, здорового человека превратился в глупца, безумца, истеричную бабу.
Нет уж, с него довольно. За стеклянной перегородкой он наконец-то отдохнет душой, а главное, будет надежно застрахован от перспективы пройти через этот ад вторично. Впрочем, так ли уж надежно? Не видать ему покоя как своих ушей, если распоряжаться перегородкой будут только пассажиры. К счастью, существовала отличная модель, в которой перегородка была устроена, как в такси — из двух частей, — одна была неподвижной, а другая свободно перемещалась и регулировалась металлическими рукоятками, расположенными по обе стороны — и со стороны шофера, и в пассажирском салоне. Кто посмеет обвинить его в грубости, бестактности и невоспитанности, если он прикроет щель в перегородке со словами: «Так вам будет спокойнее», на самом деле имея в виду: «Так будет спокойнее мне, и теперь я, слава Богу, не услышу больше вашей невообразимой ахинеи!» Уважаемые пассажиры желают послушать радио? Прекрасно — для этого незачем раздвигать стекло: сзади тоже есть динамики. За стеклянной перегородкой он будет недосягаем для их голосов, излияний, приставаний, недосягаем для всего того, что так отравляло ему жизнь. Недосягаем для внешнего мира. Какое счастье!
У модели, на которую он так неожиданно и счастливо набрел, стеклянная перегородка была именно такой конструкции — потому-то он и влюбился в машину с первого взгляда.
Завершив необходимые переговоры и добившись желанной скидки, Ледбиттер вышел на улицу. Его пошатывало из стороны в сторону, но он не был пьян и переваливающаяся походка вовсе не свидетельствовала о его презрении к окружающим — его валило с ног от усталости. Волнения последних дней в сочетании с хроническим недосыпанием сделали свое дело: он был как выжатый лимон, в голове звенело. Он с удовольствием схватился бы за стену — лишь бы не свалиться! Но внутренне он торжествовал: даже на войне после жаркого боя он не испытывал такого облегчения. Он вдруг оказался во власти внезапного порыва: мощное чувство, которое нельзя было выразить словами, захватывало его всего без остатка, неумолимое, как экстаз. Его бренная плоть изнемогала от восторгов души — старая, преданная служанка, она радовалась, как могла, стараясь разделить ликование, которым было переполнено все его существо.
С трудом переставляя ноги, поминутно рискуя потерять равновесие, Ледбиттер продвигался вперед. Он купил вечернюю газету, затем решил зайти в бар. Бар оказался в двух шагах, но Ледбиттер был настолько плох, что долго и отупело смотрел на вывеску, не понимая, где находится. Когда же до него наконец дошло, что он стоит на пороге бара, он никак не мог сообразить, открыт бар или нет: он начисто утратил чувство времени.
Бар оказался открыт, и, порадовавшись удаче, Ледбиттер взял виски и сел за столик. Но не успел он сделать первый глоток, как голова его упала на грудь и он задремал; ему приснился сон, где главным действующим лицом была не новая машина, а леди Франклин. Но его подсознание тоже устало и почти совершенно утратило творческие способности: образы возникали неопределенно-расплывчатые, все было как в тумане. Он с трудом угадал леди Франклин; дело, кажется, происходило у нее дома, и все чувства, которые вызывал у него новый автомобиль, каким-то непостижимым образом перешли на нее самое, отчего на душе у него воцарилось спокойствие. Потом ему приснилась и машина, правда, не совсем та, которую он только что приобрел, причем он, Ледбиттер, не просто демонстрировал ее леди Франклин, но собирался преподнести в подарок. «Примите ее, прошу вас, — взволнованно молил он, — ведь если разобраться, то она по праву принадлежит вам!» Сначала леди Франклин не соглашалась ни в какую, отчего Ледбиттер не на шутку огорчился. Ему так хотелось подарить ей автомобиль. «Ну пожалуйста, не отказывайтесь, — жалобно скулил он. — Это мой свадебный подарок!» Наконец леди Франклин сменила гнев на милость, и не успел Ледбиттер насладиться охватившим его умиротворением, как вдруг извлек из свей груди гвоздь — весь красный от крови и чуть не в фут длиной. Тут он порядком струхнул: «Теперь мне конец!» — мелькнуло у него в голове. Но к своему полному удивлению, он почувствовал не боль, а облегчение и удивительное блаженство. Когда же он взглянул на то место, откуда извлек гвоздь, оказалось, что рана уже затянулась, а на месте кровоточившего отверстия виднелся тонкий, светлый шрам.
Ему очень хотелось досмотреть сон, но в баре было очень шумно. Наконец от особенно громкого раската смеха он окончательно проснулся и услышал, как кто-то произнес у него над ухом:
— Ишь дрыхнет без задних ног, не иначе, как ему снится, что он в постели со своей законной!
Ледбиттер вскинул голову и, пристально посмотрев на остряка, спросил:
— Тебе чего?
Тот, молодой парень с копной огненно-рыжих волос, смущенно хихикнул и пробормотал:
— Я просто хотел у вас узнать, который час.
На это Ледбиттер, напрочь забывший о времени, как ни в чем не бывало заметил:
— Когда в следующий раз будешь выходить из дома, обязательно надень шапку.
— Почему? — спросил парень, не ожидая подвоха.
— Чтобы не наделать пожара. Рыжий-пламенный поджег дом каменный...
На этот раз уже смеялись над молодым человеком, который покраснел и повернулся к Ледбиттеру спиной. Его приятели стали перебрасываться репликами, которые он не мог расслышать, и время от времени метали в его сторону ненавидящие взгляды, но они отскакивали от лакированного козырька его фуражки со сломанными наконечниками. Ледбиттер стал подумывать, не убраться ли восвояси, чтобы досмотреть сон в спокойной обстановке, но семена враждебности уже были брошены и начали давать входы. Он решил, что отступать не будет ни за что, хотя устал и ослаб настолько, что, дойди дело до рукопашной, с ним справился бы и младенец. Он заказал себе еще порцию виски, вернулся за свой стол и, дуясь на себя и на весь мир, попытался снова обрести утерянный рай, но не тут-то было: сладкие напевы тонули в волнах нарастающего гнева. Ничего: еще стаканчик, и он покажет рыжему мерзавцу и его дружкам! Сегодня можно и надраться: все равно за руль он не сядет, даже если очень захочет: старой машины уже нет, а новая будет только завтра. Но голова у него кружилась, руки тряслись, а потому он решил отложить возмездие до лучших времен. Изнемогая от усталости и не находящей выхода злости, Ледбиттер вдруг заметил на столе купленную им ранее газету, взял ее и начал перелистывать. Буквы прыгали перед глазами, но фотографии он различал, а под одной даже изловчился прочитать надпись, благо она была набрана крупным шрифтом: