Не довольствуясь письменными характеристиками, Душко решила лично поговорить с людьми, знающими этих подростков. К ней в кабинет приходили родители, учителя, просто знакомые Калашникова и Иванишко. «Что вы можете сказать о Калашникове?» — задавала вопрос Душко. «Я считаю, что этот мальчик со временем станет очень неплохим человеком», — отвечала классная руководительница. «Алексей — способный парень, но его нужно все время направлять, пока он не выработает в себе настоящий характер», — говорил другой педагог. «Ваше мнение об Иванишко?» — спросила Душко у мастера производственного обучения: «Я могу охарактеризовать его лишь с самой положительной стороны. Это правдивый и честный парень. Учится он хорошо, никаких нарушений дисциплины у него прежде не было», — дала ответ женщина-мастер.
Хотя Душко заносила каждое слово в протокол, эти беседы меньше всего походили на обычный допрос. Она советовалась с людьми, как поступить с привлекаемыми по делу. Иногда, отложив перо, Душко вступала в разговор о воспитании молодежи вообще, кое в чем не соглашаясь со своими собеседниками, что-то доказывая им, споря. Может быть, педант, человек строгих правил, нашел бы, что такие взаимоотношения следователя со свидетелями являются в известной степени отступлением от того или иного параграфа инструкции. Но там, где речь идет о воспитании молодежи, о формировании характера, мышления молодого человека, разве можно ограничиваться лишь одним соблюдением формальности?
Постепенно у Душко сложилось ясное представление о ее подследственных. Это хорошие ребята с еще не сформировавшимися характерами, желающие порой казаться более взрослыми, чем они есть на самом деле. Предание их суду может привести к непоправимой ошибке.
Но значит ли это, что нужно вообще оставить без внимания их проступок? Нет, конечно. Необходимо серьезно поговорить с ними, дать им почувствовать, что их поведение заслуживает самого резкого осуждения. Лучше всего, если они получат хорошую взбучку в коллективе.
Так и сделали. Поведение Калашникова обсуждал коллектив санитарно-эпидемиологической станции, где работала его мать. Душко выступила там на собрании, проинформировала всех о случившемся и в заключение сказала: «А теперь, товарищи, я хочу послушать ваше мнение».
Выступления были горячими, страстными. Видно было, что люди по-настоящему заинтересованы в судьбе Алексея, которого они хорошо знали еще когда он был совсем маленьким. Но мнение было одно: под суд не отдавать, а взять на поруки.
Выступила и мать, Ольга Егоровна. Она сказала: «Алешу я воспитываю одна с пятилетнего возраста. Замуж после смерти мужа не выходила, решив всю жизнь посвятить сыну. Старалась привить ему честные навыки. Я верю своему сыну, он неплохой мальчик, но, может быть, я что-то упустила в его воспитании». «Видишь, мать все здоровье отдала ради тебя, а ты?!» — крикнул кто-то Алексею, сидевшему тут же в зале с опущенной головой. «Тихо, товарищи! Продолжаем обсуждение», — постучал карандашом председатель собрания.
Взял слово и Алексей. Речь его была короткой, но искренней:
— Я обещаю, что больше никогда не совершу ничего подобного. Прошу мне поверить.
Такое же собрание состоялось и в профессионально-техническом училище. На него были приглашены родители Иванишко. Особенно досталось от выступавших отцу, который, как выяснилось, и прежде, живя с семьей, мало внимания уделял воспитанию сына, а потом и вовсе перестал им интересоваться. Воспитанием Владимира занималась одна мать.
Владимир тоже искренне покаялся перед собравшимися, просил поверить ему, сказал, что не подведет.
Следователь Душко сидела на собрании, слушала выступления и чувствовала, как легко становится у нее на сердце. Теперь она окончательно убедилась, что ее подследственные — люди отнюдь не испорченные и что в их искреннее раскаяние можно и нужно поверить. Вернувшись с собрания в прокуратуру, она тут же прошла в служебный кабинет, не снимая пальто, села за стол и без колебания написала постановление:
«Уголовное дело № 203 по обвинению Калашникова и Иванишко дальнейшим производством прекратить».
Вот и все.
Впрочем, нет, не все. Как сложилась дальнейшая судьба обоих парней? Алексей Калашников стал, как и мечтал, курсантом Высшего военно-морского инженерного училища имени Дзержинского. Владимир Иванишко после окончания профессионально-технического училища и одиннадцатилетки получил назначение на судно дальнего плавания. Оба они всей душой стараются оправдать оказанное им доверие. И оба, наверное, не раз вспоминают свою встречу со следователем, которая оставила, не могла не оставить, глубокий след в их жизни.