Пора перестать писать для увеселенiя почтеннѣйшей публики. Еще г. Радищеву, путешествовавшему въ концѣ прошлаго столѣтiя изъ Москвы въ Петербургъ, было позволительно сантиментально плакать о бѣдности русскаго народа, – но нынче такая сантиментальность смѣшна. Вѣдь только жидкiе и слюнявые либералы могли пожаловать жиденькаго Радищева въ генiальные писатели. Какъ-бы ни была печальна судьба этого послѣдователя Жанъ-Жака, тѣмъ не менѣе книга его преимущественно состоитъ изъ сантиментальнаго нытья и водянистыхъ общихъ разсужденiй, обличающихъ совершенное незнанiе русской жизни.
II
Мы наглядно хотѣли показать на сколько значительная часть нашихъ передовыхъ писателей знаетъ народъ и какъ изображаетъ его. Конечно, г. Рѣшетниковъ не изъ лучшихъ изображателей народного быта, но появленiе его разсказа въ считающемъ себя передовымъ органѣ нашей словесности весьма знаменательно, тѣмъ болѣе, что въ томъ-же номерѣ трактуется о значенiи Петербурга для Россiи, о его миссiи и о томъ, что такое Россiя и что такое Петербургъ.
«Внутреннее обозрѣнiе», распространившееся на эту тему, написано, правда, талантливѣе «Подлиновцевъ», но при внимательномъ изученiи легко между сими двумя произведенiями замѣтить сильную параллель.
Авторъ пишетъ противъ «Дня», именно противъ той статьи, гдѣ доказывалось, что «если школа съ жизнью, т. е. съ основами предшествовавшаго школѣ и послѣдующаго за школою воспитанiя – въ разладѣ, то отъ такого школьнаго ученiя едва-ли можно ожидать пользы; если уровень ученiя слишкомъ высокъ сравнительно съ общею цивилизацiею края, то если подобное ученiе не всегда бываетъ безусловно вредно, то за то не бываетъ и плодотворно».
«Современникъ», съ свойственной ему легкостью и игривостью мысли, весьма легко порѣшаетъ дѣло. Конечно, разсуждаетъ онъ, наука будетъ всегда въ разладѣ съ жизнью, потому что она разрушаетъ предразсудки и суевѣрiя. Слѣдуетъ нѣсколько истасканныхъ примѣровъ въ родѣ того, что наука разрушаетъ предразсудокъ о трехъ китахъ, на которыхъ будто-бы стоитъ земля, и слѣдовательно тѣмъ самымъ производитъ «несогласiе просвѣтительныхъ началъ, принятыхъ въ школѣ, съ началами дѣйствующими въ быту семейномъ и общественномъ». Такое внѣшнее и мелочное пониманiе по истинѣ замѣчательно.
Это, однимъ словомъ, признанiе, что начала бытовыя и семейныя состоятъ изъ предразсудковъ въ родѣ того, что земля на трехъ китахъ стоитъ. И отсюда конечно выводъ, что надо начать думать по иностранному. Обозрѣватель до того глубоко проникнулъ мысль «Дня», что приходитъ къ заключенiю, что если-бы «предки наши в Х столѣтiи разсуждали также мудро, то мы-бы и доселѣ не пользовались благодѣянiями христiанства». И затѣмъ продолжаетъ: «Къ счастiю, предки наши были проще насъ и заднихъ мыслей не имѣли. Они признали, что христiанская религiя выше ихъ языческой, потому и постарались распространить ее въ цѣломъ народѣ, не заботясь о послѣдствiяхъ».
Что-жъ изъ этого? Изъ этого выводится, что и мы должны распространять образованность, также не заботясь о послѣдствiяхъ, ибо-де ученье лучше невѣжества. Мысли весьма избитыя и нельзя сказать, что-бы особенно глубокiя. А главное нисколько не рѣшаютъ вопроса, предложеннаго «Днемъ». Дѣло вѣдь идетъ о просвѣтительныхъ началахъ, коренныхъ основахъ. Это слишкомъ ясно. «День» напр. говоритъ:
«Наше воспитанiе не укрѣпляетъ, а разслабляетъ, и такъ рознитъ людей съ ихъ прежнимъ бытомъ, что дѣти крестьянъ и даже купцовъ дѣлаются почти не пригодными къ дѣятельности въ средѣ, къ которой принадлежатъ по рожденiю: мiръ – народъ имъ чуждъ; они уже не его. Крестьянинъ, учившiйся въ нашихъ среднихъ и высшихъ заведенiяхъ, перестаетъ быть крестьяниномъ: онъ является въ глазахъ своихъ односельчанъ и вообще простаго народа – бариномъ, чиновникомъ (и дѣйствительно онъ вѣдь получаетъ чинъ), господиномъ, не-нашимъ, такимъ, однимъ словомъ, которому позволительно и не соблюдать Русскаго обычая, котораго они считаютъ принадлежащимъ болѣе къ сферѣ оффицiальной….»
Подобное-же говорится о купеческихъ дѣтяхъ. И что-же отвѣчаетъ на это внутреннiй обозрѣватель «Современника?» – Что явленiя эти подмѣчены вѣрно, но разъяснены ложно.
«Явленiя эти происходятъ не отъ излишества образованiя, а отъ недостатка образованiя (неужели? кто же думалъ противное?). Истинно образованный человѣкъ не постыдится быть ни мужикомъ, ни купцомъ, если найдетъ занятiя по этимъ профессiямъ для себя выгодными.»