– Делай, что должен, – сказал он, опустив голову так, чтобы обнажилась шея.
– Только попробуй! – выкрикнул я. Попытался сорваться с места, но ноги будто приросли к платформе. Проклятые огиане! – Тронь его, и я своими руками выверну тебя наизнанку!
Эфен будто не слышал. Он вообще, казалось, выпал из реальности. Взгляд оставался прикован к изогнутому лезвию серпа, призывно поблескивавшему в скудном освещении. Трясущейся рукой анаки взял серп за рукоять.
– Руби, – приказал страж.
– Нет! – завопил я что было мочи. – Не вздумай!
Не в силах повлиять на ситуацию физически, я решил воспользоваться единственным средством, какое осталось – словами.
– Во всей твоей мести нет и не было смысла, Эфен!
Тот как будто очухался от наваждения. Но лишь на время, достаточное, чтобы спросить:
– В самом деле?
Сообразив, что запас попыток ограничен, я прибрал клубы ихора и заговорил:
– Ты знаешь, на что я способен. Знаешь, что я могу проникать в воспоминания. Я был в воспоминаниях Аргуса и видел все, что он совершил. – Технически это не совсем правда, поскольку видением со мной поделилась оторванная и забальзамированная голова матери Эфена. Но к чему бедняжке знать лишние детали. – Ты ведь и сам там присутствовал. Вспомни, что произошло перед тем, как Аргус набросился на твою мать! Его превратили в монстра! Никто не знал, чем все обернется. Но более всех, сам Аргус. Ведь он совершенно потерял над собой контроль. Он не отвечал за свои действия. Все, что произошло – трагическая случайность. И за эту самую случайность он платит всю оставшуюся жизнь. Оставь его.
Последняя фраза прозвучала настолько твердо, что даже Аргус, прежде упрямо сохранявший покаянную позу, оглянулся. Взгляды наши встретились, и то, что я увидел в глубине его серебристых глаз, лишь подстегнуло мою решимость.
Эфена же, казалось, все это нисколько не взволновало. Любуясь бликами на темном лезвии серпа, он будто выпал из реальности. Словно все больше проникался убийственной аурой оружия, которое держал.
– Эфен, – позвал я вкрадчиво, – пожалуйста, отступись. Не нужно всего этого.
– Отступиться? – Эфен поднял взгляд, и то, что я в нем увидел, повергло в шок. – После всего, что он сделал? После всего, что сделал я? – Смешок напоминал хруст битого стекла. – Да ты и впрямь безумец, Исток.
Я подавил искушение выхватить бластер у Дианы и расстрелять парня на месте. Теперь, когда вся картина была как на ладони, смысла в этом было еще меньше, чем в убийстве Учителя. На самом-то деле он ничего не решал и служил лишь ширмой для отвода глаз. И потому-то я не стал юлить, выложив свои догадки:
– Несчастный сиротка. Тебя лишили матери, это верно. Но только не надо прятаться за одним лишь этим фактом. Помимо нее у тебя был еще и отец. Однако его-то ты ни во что не ставил. И потому убил. Вопрос: зачем?
О, это был очень важный вопрос. И оттого, что все, кто находился рядом со мной, это понимали, сам воздух, казалось, завибрировал.
Эфен заметно побледнел.
– Откуда ты?.. Ты не… Никто об этом не знает. Ты же не читаешь мысли. Как ты?..
– Догадался. – И это чистая правда. – Общаясь с тобой на «Мозголоме», я кое-что понял. Мы во многом похожи, Эфен. Не историей жизни, разумеется, но характерами. Мы оба знаем, что значит пережить потерю и каково это – пытаться заново построить жизнь, которая, казалось, разрушилась до основания. Мы ни на кого не оглядываемся и ради поставленной цели готовы переступить через любого. Вот только я вовремя осознал, в какую яму скатываюсь, а ты так до сих пор и не пробудился. Хотя самое дно уже близко.
Я замолчал для проверки, но Эфен не спешил спорить. Вытаращив глаза, он опустил серп и продолжал смотреть только на меня.
– Наверняка, ты не хотел, чтобы так вышло, – продолжил я. – Возможно, даже любил его не меньше матери. Вот только он смирился с ее гибелью, а ты – нет. Я прав?
– Он все талдычил, что я не должен зацикливаться на том, что произошло, – выпалил Эфен, скривившись. – Пытался вразумить, читал лекции, но на деле лишь искал повод улизнуть из дома на поиски новой жены. Недели не прошло как прах мамы развеяли над алым лесом, а он уже привел в дом мачеху. О, она была так мила, так заботлива и добра, что мне было почти жалко ее душить. – Глаза анаки зловеще сверкнули. – Ха-ха! Мне едва исполнилось пятнадцать, а я уже стал убийцей. Пережив побоище в башне куатов и вдоволь насмотревшись на кровь, я вдруг осознал, что убивать совсем несложно. Это как куклу ломать. Сначала одну. Затем другую. Когда счет переваливает за десяток, ты вообще перестаешь воспринимать это, как убийство. Всего лишь игра. Поэтому не надо сравнивать меня с собой, Исток. Ты даже близко на меня не похож!