Все услышанное казалось страшным. Да кто же Вальдемар такой? И на кого работает? Он же шеф дяди! Неужели дядя тоже с ними? Я стояла в холе как статуя.
— Девочка моя! — дядя Бени расплысля в оскальной улыбке, что я сразу поняла – меня ждет казнь. — Ты так рана вернулась…
— Двух уроков не было… — я страшно чувствовала себя виноватой. — У нас гости? — я рисковала, но надо было понять, дядя с ними или нет.
— Нет, с чего ты такое решила? Али тетю Сарру ждешь? — дядя причудливо засмеялся. Это было более обычного странно.
— Просто… мне показалось на кухне были чужие голоса.
— Ты переутомилась, иди отдохни. Хотя нет, — вот сейчас происходило чудо. Мой жлобный дядюшка еврей доставал пачку пятитысячных купюр. И отсигнул мне двадцать красных купюр. — Тебе надо отдохнуть и развлечься. Езжай с Лёвой в торговый, купи что-нибудь себе приличное, сходи в кино. Не хочу, чтобы моя любимейшая и драгоценная племянница из-за ОГЭ сума сошла.
Надо ли описывать мою радость. Я завизжала на весь холл и повисла на шее моего вдруг подобревшего дяди. Он, конечноже пытался вырваться и отворачивался от поцелуя, но я его раза три чмокнула и закричала:
— Лева, Лева! Мы едем в магазин!
Через полчаса я приобретала, то самое синие платье, которым так долго любовалась через витрину. Потом, я купила маникюрный набор шилака, чтобы делать себе маникюр не хуже чем у Карины. Да я даже лучше рисунки смогу сделать, не зря же я с детства рисовала! Купила новую тушь, нежные духи и принадлежности для рисования. Это я не удержалась.
Наверное, час стояла и смотрела на них, даже поплакала, вспоминая родителей и…купила. Почему, то мне казалось, что родители были бы рады за меня. Для Левы я тоже сделала подарок, купила ему записную книжку, т к он часто забывал задание и его часто ругали. Теперь он сможет записывать необходимые детали. Надя все это время снабжала меня косметикой, потому что дядя с тетей ничего мне не покупали. Теперь я смогу отблагодарить подругу. Зная, как давно она мечтала о кожаной сумке ELEGANZZA, которая была элегантная, змеиного окраса, но нежная и носилась через плечо, но стоила очень дорого, для нас обычных учеников – я ей ее купила. Она, наверное, была самая дорогая моя покупка. На выходе из центра, у меня осталось тридцать две тысячи рублей. Конечно, после ста тысяч, такая сумма кажется копейками, но для меня это было целым состоянием. Я чувствовала себя богатой. За долгое время, я впервые была счастливой и всю дорогу подпевала каждому певцу, передаваемому по питерскому радио. Лева тоже был счастливым. Он очень был тронут моим вниманием. И у него было хорошее настроение. По дороге мы купили в домашней кондитерской пирожных и уже были не вершине блаженства. Когда мы приехали и Лева пошел за вещами, а я на кухню, чтобы угостить пирожными служащих дома, а самое главное бабушку Майю, то мой слух уловил сказанную неизвестным фразу в зале:
— Мы ее отвлечем, усыпим бдительность. Отправим на рисование, пусть развлекается.
— Это чревато… Она белая, ей нельзя творчеством заниматься… Такое может сработать против нас, — заметил кому-то Вальдемар.
— Пока она не знает себя – это не может нам помешать…
Под волнением пакет в моей руке хрустнул и все замолчали, а из кухни вышла повар бабушка Майя:
— Деточка, вы уже вернулись? — у нее очень добрые глаза. Это меня отвлекло и я под впечатлением хорошего вечера, уже все дурные мысли выкинула из головы. Ночью я рисовала. Рисовала маслеными красками. Почему то мне пришел образ древнего города в лесах, на который спускались солнечные лучи. Картину естественно я не закончила и ближе к трем часам ночи упала на кровать. Мне тогда ничего не снилось. Зато в темноте как эхом с шепотом летали голоса:
«— Мы ее отвлечем, усыпим бдительность.
— Это чревато…
— Вы думаете Информатор все понял?
— Сами знаете, нам необходим такой материал.
— Вселенная импульсы дает.
— Пока она не знает себя – это не может нам помешать…
— Информатор…Информатор…» — Я резко поднялась и открыла глаза. Я вся вспотела, потому что услышанное в этот день почему-то мне не давало покоя и было резкое чувство не спрашивать о таком своего дядю.
Но днем уже ничего странного не было. Не было ничего странного и последующие дни. Как-будто мне все почудилось. У Вани не случались приступы, что способствовало мне переключиться на творчество и отогнать от себя мысли, которые вызывали только беспокойство. Костров же, так и не создал сплав по Ванькиной формуле. Мишка занимался расчетами, ища ошибку и очень ждал его новых видений. Он был убежден, что не хватает информации.