— Чего ещё?
— Надо бы завернуть в одно место…
— Налево?
— Нет, направо. Вон видишь вдали дерево? Вот туда…
— Не пойму я тебя, браток! То тебе посередь чистого поля взбредило цветочки собирать, то к дереву какому-то приспичило ехать!
— Прошу, друг. Уважь в последний раз.
Полуторка съехала с большака и, переваливаясь на выбоинах и колдобинах, двинулась в указанном направлении. Вскоре она остановилась возле старой, уже знакомой нам ивы. Под её кроной был насыпан могильный холмик.
Двое в кузове спрыгнули на землю. Шофёр тоже вылез из кабины, подошёл к памятнику в изголовье холмика. Прочитал:
Ксения Аполлоновна Онуфриева, учительница. Погибла 4 сентября 1943 года в бою за свободу нашей Родины.
Шофёр обернулся и посмотрел на солдата, который просил подъехать сюда.
— Знакомая девушка?
— Она дорогу нам показывала, проводником была…
— Рассказывай. Стал бы ты из-за этого букетик собирать. Знаем мы таких проводников, — шофёр многозначительно хмыкнул.
В это время у солдата, нагнувшегося над могилой и раскладывавшего цветы, сползла с плеч плащ-палатка. Шофёр увидел лейтенантские погоны, Золотую Звезду и опешил.
— Товарищ лейтенант… Товарищ Герой Советского Союза… Извините… Я не хотел…
Лейтенант выпрямился.
— Если бы у погибших оставалась живой душа, сержант, вы бы своими словами нанесли этой женщине жгучую обиду… Она тронулась умом, когда её мужа повесили, а пятнадцатилетнюю дочь угнали в Германию. Но даже больная, она сумела вывести нас тайными тропами в тыл немцам, многим спасла жизнь. Вот и я вечный её должник… — Лейтенант коснулся губами цветов, прошептал: «Прощай, тётя Ксения» — и полез в кузов.
Шофёр будто очнулся от дум и буквально влетел в кабину. Старенькая полуторка, потряхивая на ухабах, повезла молодого лейтенанта Касыма Шабановича Ахмерова к новым боям и сражениям.
Не зарастёт народная тропа
Лейтенанта Гаяза Рамаева нежданно-негаданно вызвали в штаб на совещание. Он не знал, что и подумать: вот-вот начнётся решительное наступление, всё уже готово к нему, и вдруг командир полка затевает какое-то совещание. Гаяз в армии давно, с сорокового года, а когда идёт война, это, считай, целая вечность. Всякое пришлось испытать, прошёл, как говорится, огни и воды, и медные трубы. По его твёрдому убеждению, сейчас нужно бить и бить попавшего в мешок фашистского зверя, не давать ему передышки. Здесь, в Сталинграде, надо так отколошматить его, чтобы он навек забыл дорогу к нам, потерял охоту поживиться нашей землёй, поработить советский народ. А их полк бездельничает, примёрз к одному месту! А тут ещё устраивают совещания!
Гаяз хотел поделиться этими мыслями с командиром роты Цениным, но, вспомнив, что старший лейтенант свято чтит воинскую дисциплину и не склонен обсуждать действия начальства, воздержался от своего намерения. И хорошо сделал: оказалось, что ротный целиком и полностью одобряет идею командира полка. Узнав про совещание, он обрадованно хлопнул ладонью по столу.
— Значит, скоро пойдём вперёд, Рамаев! А перед дальней дорогой надо присесть, всё обдумать напоследок. Молодец командир, правильно делает.
Линия передовой пролегает слева. Там и тут стреляют пулемёты, ухают орудия. А вообще-то тихо. Только в небе, кажется, начинается заваруха. Немецкие транспортные самолёты, прикрываемые остроносыми «мессершмиттами» сопровождения, спешат сбросить окружённым войскам Паулюса продукты и боеприпасы. Наперерез им спешат наши истребители. Завязывается воздушный бой.
Транспортники уходят в сторону «котла». Гаяз заёрзал в кузове штабной машины: «Неужели прорвутся?» Но тут вступили в дело наши зенитные батареи. Артиллеристы оказались молодцами: Гаяз ещё никогда не видел такой точности и слаженности действий. Не прошло и минуты, как прямо в воздухе загорелся один из самолётов и, оставляя за собой шлейф чёрного дыма, устремился к земле. За ним — второй, третий. Видя такой оборот, остальные поспешно побросали свой груз где попало и повернули обратно.
Гаяз в восторге двинул Ценина локтем в бок. Тот сидел рядом и тоже с азартом наблюдал за происходящим в воздухе.
— Видал, как сработано! Вот тебе и хвалёный геринговский авиамост! Растрепался жирный боров на весь мир: «Мои лётчики обеспечат армию Паулюса всем необходимым!» Небось, Гитлер сейчас вставляет ему фитиля, а? Как ты думаешь?
Что думает по этому поводу ротный, Рамаев не узнал. Машина въехала в деревню Бекетовку, где располагался штаб полка, и остановилась. Все попрыгали на землю.