— Конечно же, мне только в радость вас встречать, а ныне, прошу простить, усталость берет свое… — виновато заметил он, проведя ладонью по волосам.
— Да, конечно, прошу простить мою бестактность, желаю вам скорейшего выздоровления и тысячу бед на голову того, кто посмел поднять руку на такое совершенство! — порывисто воскликнул он, прежде чем всё же удалиться.
Едва за мужчиной закрылась дверь кафе, маска любезности покинула лицо Эрика.
— Ни слова. — коротко бросил он, вновь взглянув на инспектора.
Бэн лишь тихо давился со смеху, прикрыв рот ладонью.
— О, я нем, как рыба. — порывисто вдохнув, пытаясь унять смех, Хилсвальд поднял руки вверх, но не сдержался и рассмеялся. — Знаешь, теперь мне почти стыдно, что я поднял руку на «такое совершенство». — Хилсвальд с наигранным сожалением покачал головой и снова не смог сдержать смешка.
«Кто бы мог подумать, что частный сыщик-недотепа окажется еще и не той ориентации. Впрочем, можно было бы догадаться.»
Выдержав поток веселья мужчины, парень кисло поморщился, лишь покачал головой, вновь откинувшись на спинку стула.
— К делу, так что с орудием убийства, почему нет ни слова о ноже, оставленном у тела? Весьма примечательная вещь, не похоже, чтобы она принадлежала кому-то из рабочих…
Как только речь зашла об орудии убийства, лицо инспектора резко помрачнело.
— О ноже? Весьма примечательная вещь? — не скрывая своего изумления, Бэн даже привстал.
— Да, именно о ноже. Я был на месте до того, как явились ваши. Нож лежал недалеко от тела, лезвие не меньше шести дюймов в длину. Рукоять примечательная, тонкая работа. Я не успел его рассмотреть, надеялся после почерпнуть сведения о нем из отчета и вот…
— Вот сво-о-олочь! — с чувством протянул мужчина, ударив ладонью по столу. — Не полиция, а крысиное сборище. Когда я приехал на место преступления, там ничего не было.
От удара мужчины о стол, подпрыгнула чашка. Едва успев поймать ни в чем не повинную емкость, Эрик лишь хмыкнул.
— Я говорил, что деградация на лицо, будете с этим спорить? — почти насмешливо бросил он, впрочем, уже вскоре посерьезнел.
— Да уж, теперь и не поспоришь, — хмыкнул Хилсвальд и плотно сжал губы. Все-таки, он посвятил этому делу несколько лет жизни и, конечно, сталкивался с несправедливостью, но чтобы все было настолько плохо…
— Кому могло прийти в голову покрывать убийцу? Конечно от пары шлюх с Лондона не убудет, но, останавливаться на этом он не намерен, да и характер работы весьма своеобразен… - задумчиво протянул Оуэн, вертя в руках чашку.
—Ну, вероятно, тому, кому самому есть что скрывать. Тебе ли не знать, как некоторые добиваются своих целей посредством шантажа. — не упустил возможность поддеть парня Бэн и усмехнулся.
— Представить себе не можете какую власть может дать шантаж… Хотя некоторых господ, даже имея на них компромат, я всё же тронуть не рискну. — отметил Эрик, вновь проведя ладонью по волосам.
— Вероятно, кто-то думает точно так же, как и ты, что от пары шлюх с Лондона не убудет. — с мрачной серьезностью добавил Бэн, совершенно не в восторге от таких рассуждений.
Отношение к людям, попавшим на дно общества, зачастую, по вине самого общества, было, по меньшей мере, несправедливым. Ни одна женщина в здравом уме и без особой на то нужды не станет торговать своим телом.
Впрочем, возможно, Бэн ошибался.
— Ладно, Паганини, скажи мне, лучше вот что, ты нож сможешь описать, хотя бы приблизительно? А еще лучше — нарисовать. Вдруг в тебе спит второй Ренуа.
Хмыкнув в ответ на слова мужчины, парень невозмутимо пожал плечами.
— Я нарисовать могу, но за результат не ручаюсь. У меня просто удивительный антиталант к рисованию. Но описать, что запомнил, могу. — признался он.
Даже будучи творческой личностью в музыке, к рисованию Эрик относился как к чему-то крайне странному и невероятно тяжелому, не рискуя браться за него.
Скорчив недовольную гримасу Хилсвальд извлек на свет божий многострадальный блокнот и карандаш, с которыми почти никогда не расставался.
— Хотя бы опиши нормально, не парой слов. — Бэн открыл первую попавшуюся страничку и, как назло, это оказался портрет Эрика. — Кстати, держи, дарю. — мужчина легким движением руки оторвал листок и положил его на стол перед своим вынужденным напарником.
— Повешу на стене, буду любоваться. — приподняв бровь, парень оценивающе осмотрел портрет, тихо засмеявшись.
— Угу, если сработаемся, я тебе рамочку к нему подарю. — фыркнул Бэн.
— А теперь опиши нож, может мне удастся найти его владельца. — и хотя Бэнжамин в этом сильно сомневался, он взял в руки карандаш и выжидающе посмотрел на парня.