В гул толпы влился звук, привычный для Лондона — мелодичный перезвон колокола, отмечающий начало нового часа.
«Все-таки опоздал». — без особого вдохновения подумал Бэн.
Он никогда не любил процедуру опознания. Все эти слезы, сожаления, порой даже обмороки — в большинстве случаев все это было до такой степени фальшиво, что Хильсвальда просто выворачивало наизнанку.
На его взгляд, в таких районах, как Уайтчепел, смерть, чаще всего, была благом. Причем, как для скончавшегося, так и для его родственников. Конечно, перед посторонними разыгрывали спектакль со вздохами и рыданиями, но оставшись наедине с собой все нередко вздыхали с облегчением.
Отмучался. Отмучались.
Уж лучше с Богом, чем здесь, в окружении склочных пьяниц, беспринципного ворья, проституток, а теперь еще и жестокого убийцы. Без надежды выбраться отсюда, получить шанс на достойное существование.
Нахмурившись, Бэн свернул газету, надвинул шляпу на глаза и направился дальше, пробираясь сквозь поток мрачных горожан, которые спешили по своим делам и совершенно не обращали на него внимания.
Оживление, царившее на Уайтчепел-Хай-стрит, отнюдь не радовало Хильсвальда, ведь он то и дело вынужден был отступать в сторону, чтобы на него никто не наткнулся и тут же сам наталкивался на менее удачливых прохожих. Спешка на улице создавала впечатление побега, словно люди стремились как можно скорее покинуть пределы Уайтчепела, забыть о грязи и бедности этого района.
Сам Хилсвальд, весь облачённый в черное, одним своим видом воплощал вселенскую скорбь и печаль.
«Если я не застану в морге родственников погибшей, потом буду вынужден колесить по всему району разыскивая их. Нет, такого «счастья» мне не нужно». - недовольно поджав губы, Бэн крепче сжал в руке газету.
Чувствуя, что уже безбожно опаздывает, он припустил со всех ног к моргу, игнорируя удивленные взгляды и мысленно молясь Богу, чтобы кто-нибудь из родственников оказался там.
Когда на горизонте замаячило здание лечебницы, при которой располагался морг, Бэнжамин сбавил темп, а после и вовсе остановился. Дыхание сбилось, сердце колотилось, как бешенное, кровь прилила к лицу — Бэн чувствовал, как пылают его щеки. В боку невыносимо закололо. Мужчина сделал глубокий вдох и тут же согнулся пополам, заходясь в приступе кашля.
— Подрастерял ты форму, дружище… — тяжело дыша, Бэн поднял голову и осмотрелся по сторонам. На площади у больницы никого не было.
«По крайней мере, никто не видел моего позора.»
Он поднёс к носу надушенный платок, глубоко вдохнул и тут же брезгливо скривился. Даже аромат духов был не в силах полностью заглушить неприятные запахи, витающие в воздухе.
С трудом выпрямившись, инспектор побрел через площадь к зданию больницы. На лестнице ему встретился невысокий худощавый паренек. Он слетел по ней с такой легкостью, что Бэн невольно позавидовал, вспоминая свой неудачный забег. Пропустив паренька, Хилсвальд вошёл в помещение и обнаружил там врача, порадовавшись, что это был совершенно незнакомый ему молодой человек, а не Генри Льюэллин, с которым инспектору пришлось столкнуться накануне.
— Инспектор Хилсвальд. — парень встал навстречу Бэну и протянул руку.
— Мы знакомы? — уточнил Хилсвальд, пожимая ладонь и судорожно пытаясь вспомнить, могли ли они с врачом видеться раньше.
— Нет, сэр, не имел удовольствия знать вас раньше, но много о вас слышал. — молодой человек вернулся на свое место и указал инспектору на стул напротив него. — Мое имя Эндрю Бриттани, а это, — он указал на мужчину, который на другом конце стола заполнял какие-то бумаги, — мистер Николз — супруг убитой.
Мужчина оторвался от бумаг и хмуро кивнул инспектору в знак приветствия.
«Как-то не похож на убитого горем супруга». — отметил Хилсвальд, сняв шляпу и положив ее на стол.
— Мистер Николз, я понимаю, как вам сейчас тяжело, — Бэн не смог сдержать мрачную ухмылку. Тяжело ему, да, конечно. Скорее, даже рад, что избавился от женушки, — но нам нужно поговорить о вашей супруге.
— Вы меня извините, инспектор, но здесь не о чем говорить. — Николз встал со своего места и протянул доктору бумаги. — Моя жена была шлюхой. Как жила, так и сдохла. — мужчина сплюнул на пол и воинственно сжал кулаки. — А сейчас мне пора. — коротко бросил он, и направился было к выходу, но Хилсвальд преградил ему дорогу.
— Домой спешите? — Бэн вопросительно изогнул бровь. — А если я задержу вас за препятствование расследованию?
— Сволочь! — прошипел Николз и отступил на шаг назад, не сводя с инспектора злого взгляда.
Довольно усмехнувшись, Бэнжамин поправил воротник пиджака и провел ладонью по волосам, убирая с лица непослушные темные пряди.