Критически изучив результат, девушка покачала головой.
— Всю жизнь мечтала раздевать мужчин, находящихся без сознания в моей постели, сбылась моя мечта… — пробормотала Эрика, прежде чем отойти к столу, что-то разыскивая.
Бинт, баночка спирта и другие мелочи удалось найти довольно быстро. Куда сложнее оказалось это применить.
Быть может в другое время девушка даже позволила бы себе минутку полюбоваться чудесной картиной, центральным предметом которой был мужчина довольно незаурядной внешности, но не сейчас. Сейчас он был лишь раненным, пациентом, который нуждался в немедленной помощи.
Мелькнувшую было мысль сменить платье, неприятно липнущее к телу, обжигая холодом, девушка тот час отмела.
Успеется.
Сдвинуть ковер в сторону, подтащить к кровати стул и сосредоточиться на деле.
На проверку из наиболее серьезного оказалась лишь рана в боку, благо поверхностная, не задевшая ничего из внутренних органов. В некотором роде можно было сказать, что мужчина родился в рубашке.
Какое-то время пришлось повозиться, чтобы вынуть пулю, промыть и зашить рану.
Поскольку, чтобы наложить повязку, Бэна нужно было поднять, девушка ограничилась обработкой ранения. Остановив кровотечение, девушка закрепила бинт клейкой лентой.
Куда больше времени ушло на обработку мелких ранений, с чем удалось окончить только через час.
Когда она, наконец, смогла позволить себе откинуться на спинку стула, девушка прижала ко лбу запястье, на мгновение прикрыв глаза, прежде чем подняться. От перенапряжения, нагнавшего сыщицу и холода, дрожали руки, что подавлять было все тяжелее.
Нужно было всё же сбросить мокрое платье, пока, чего доброго, и сама не заболела. Поскольку комната была занята, пришлось скрыться в ванной, понадеявшись, что мужчина за это время не умрет.
Как оказалось, не умер. Даже более того, начал приходить в себя.
Спасительное забытье растворялось, выпуская его из своих объятий.
Возвращение в действительность нельзя было назвать радужным, потому что первое, что почувствовал Бэн, была невыразимая мука, физическая и душевная.
Хилвальд открыл глаза и тут же закрыл. Приходить в себя мучительно не хотелось. Потому, как к нему возвращалось сознание, возвращалась и боль. Сначала она была совсем слабой и зародилась где-то в районе правого бока и постепенно росла, уверено охватывая все тело. Каждый вздох давался с огромным трудом, ныли ребра, саднила разбитая губа.
Мысли лениво текли в голове, натыкаясь друг на друга и снова вяло расползаясь в разные стороны. Довольно много времени ушло на то, чтобы понять, что произошло, восстановить в памяти все детали, сложить их воедино. Когда же все элементы мозаики стали на свои места, Бэн протяжно застонал и порывисто закрыл лицо руками.
Тело тут же отозвалось пронизывающей болью.
Отняв руки от лица, он осторожно опустил их на кровать и замер, глядя в потолок, пытаясь сфокусировать взгляд.
Приглушенный расстоянием и закрытой дверью, звук донесся до Эрики в момент полного отчаяния.
От платья избавиться удалось без проблем, а вот проклятый корсет, до шнуровки которого было не дотянуться, продолжал всё так же невыносимо сковывать движения.
Вздохнув, недовольно поморщившись, девушка взъерошила волосы.
— Почему я не родилась мужчиной… — негромко пробормотала она, натягивая халат.
Бесшумно открывшаяся дверь ванной и появившаяся оттуда фигура в свободных белых одеждах с взъерошенными темными волосами, соответствовала лучшим традициям жанра ужасов.
Впрочем, если девушка походила на призрака, спасенный ею тоже на живого походил лишь косвенно.
В лучшее время, Эрика, несомненно, отыскала бы острое словцо для описания столь живописной картины, но сейчас не было ни желания, ни сил.
— Ты как, умирать не собираешься? — криво усмехнувшись, осведомилась она, обхватив себя руками, подойдя к постели.
— А ты добить хочешь?
—Добить?.. Нет, слишком много нервов и сил мне твое спасение стоило. — покачав головой, невесело отметила она.
Каждое слово колокольным звоном отдавалось в голове. Когда гул в голове затих, Бэн с трудом поднялся, игнорируя острую боль во всем теле, сел и осторожно осмотрелся вокруг.
Взгляд упал на зеркало, висевшее напротив кровати. Оттуда на Бэна смотрел крепко сложенный мужчина, с довольно заметной мускулатурой. Левая бровь и губа были рассечены, а на скуле красовался здоровенный кровоподтек, темные волосы спутались и мокрыми прядями спускались на лицо. Взгляд серых глаз был усталым и, каким-то, потерянным. Широкую грудь, чуть выше области сердца украшал довольно заметный шрам от пулевого ранения. Хилсвальд знал, что сзади, его спину отмечают еще два шрама. На правом плече еще свежий след от пули. Взгляд переместился на заклеенный пластырем правый бок.