«И еще один шрам на боку в не далеком будущем.». Все тело в синяках и кровоподтеках. Бэн поднес руку к левому боку и ощупал ребра. Они отозвались острой болью. Хилсвальд крепко сжал зубы и зажмурил глаза, продолжая обследовать собственное тело на предмет невидимых повреждений, то и дело морщась.
— Ладно, могло быть и хуже. — хрипло произнес он и отвернулся от зеркала.
Перед мысленным взглядом вновь предстал Тоби, веселый и жизнерадостный мальчик, которого больше не было. И виноват в этом был он.
Привычно затянув пояс халата, Эрика присела рядом с ним, захватив со стола бинт. Спрашивать, чего хочет или не хочет мужчина она не собиралась, просто действуя.
— Насколько сможешь, распрямься и постарайся не дергаться, нужно наложить повязку. Переломов тебе удалось избежать, но ушибы, видимо, всё же получил. - негромко, тоном врача, с характерной ноткой спокойной уверенности и радушия, произнесла она.
Машинально убрав с лица пряди растрепавшихся темных волос, девушка подсела ближе, теребя бинт в поисках начала. Лишь через время чуть отмотав бинт, она вновь подняв к Бэну взгляд, приподняв бровь.
— Пожалуй, лучше бы добить. — мужчина покачал головой, отчего перед глазами заплясали разноцветные огоньки.
Особо не протестуя, Бэн выпрямился, насколько позволяло его состояние и замер, стараясь не шевелиться.
— Нет, лучше уж полечить. Так ты мучиться будешь дольше…
Усмехнувшись, девушка размотала бинт на достаточную длину и сноровисто принялась за дело.
Потуже затягивая повязку, Эрика порой хмурилась, что-то поправляя, вынужденная, для оборота бинта, обнимать мужчину, что со стороны могло показаться весьма интригующе. В другой раз девушка и сама бы не упустила возможности отметить достоинства инспектора, но не сегодня. Усталость физическая и моральная просто валили с ног.
Лишь через некоторое время, сделав последний виток, затягивая бинт покрепче, Эрика закрепила повязку, скривившись, тряхнула левой рукой, пытаясь избавиться от тянущей боли.
Бэн стоически выдержал все издевательства над его многострадальным телом, лишь один раз не сдержав стон, когда девушка слишком сильно затянула бинт.
Не желая лишний раз рисковать, Эрика ловко зафиксировала края и спешно склонилась, затягивая с помощью зубов и, действующей правой руки.
— Теперь я умру от асфиксии, здорово. — криво усмехнулся мужчина, пытаясь нормально вдохнуть и морщась от боли.
Бинты сковывали, лишали свободы движения.
Смотреться в зеркало Бэн теперь избегал, ибо хорошо себе представлял, как сейчас выглядит.
— Молфи… — предупреждающе бросила Оуэн, не желая выслушивать посторонние комментарии.
Лишь убедившись, что повязка наложена правильно, девушка подняла взгляд к Бэну, прищурившись.
— Красавец просто… — пробормотала Эрика, осторожно касаясь его подбородка, критически осмотрев повреждения, словно размышляя, что еще можно сделать, кроме первичной обработки.
— Ладно, с этим жить можно. Шрамы мужчину украшают, так что ты — просто идеал красоты, Хилсвальд.
— О'кей, скажи мне только одно, я похож на мумию египетского фараона? — праздными разговорами, Хилсвальд пытался заглушить острое чувство вины, глубоко засевшее в его душе, которое приносило больше муки, чем физические страдания.
— Почти. Еще пару слоев бинта и будет как раз. – не замедлила с ответом девушка.
Сидеть было невыносимо больно, ребра и раненый бок настойчиво напоминали о себе более, чем неприятными ощущениями, требуя покоя, поэтому Бэн осторожно отклонился назад, пытаясь лечь. Резкая боль пронзила все тело и мужчина, просто рухнул на спину, шипя сквозь зубы, отчаянно пытаясь сдержать крик, готовый вырваться из горла.
— Слушай, лучше добей. — прерывисто проговорил он, съежившись от боли и учащенно дыша. — Или вызови квалифицированного медика.
Скептически приподняв бровь, наблюдая за ним, девушка лишь покачала головой, усмехнувшись.
— Только после того, как расплатишься со мной за сломанную руку и перевязку… — хмыкнув, отозвалась Эрика, взъерошив волосы.
Жутко хотелось спать, но вместе с тем она понимала, что пока это желание сложно исполнить по причине всё того же проклятого корсета. Поздняя ночь, или раннее утро, не позволяли обратиться за помощью к соседке, а следовательно, выбор был невелик…
— Но я тебе всё это прощу и даже постараюсь не издеваться, если поможешь мне со шнуровкой или, боюсь, отдам Богу душу еще до рассвета… - чуть поморщившись, совсем не радуясь необходимости обращаться с подобной просьбой к мужчине, всё же произнесла она, несколько нервно потерев ладони.