— Итак, раз избавиться мне от тебя не удается, — прочистив горло, начал Бэн. — Тогда, вероятно, тебе будет интересно узнать о том, что не так давно я посетил одного старого знакомого. — Хилсвальд сбросил одеяло с плеч и положил руки на стол.
— Так вот, он утверждает, что по наклону букв, их ширине и так далее, можно определить, приблизительный, характер человека. — Мужчина обернулся и посмотрел на девушку. — Так что, у меня есть приблизительный, не знаю, насколько верный, но психологический портрет того, кто присылает мне послания. — мужчина провел рукой по волосам, убирая темные пряди с лица и чуть склонил голову на бок.
— Полагаю, история будет весьма пространной… - оперевшись бедром о край стола, девушка на миг обернулась, подхватив свою чашку кофе, ожидая пока остынет. — Повествуй. — коротко, без лишних отклонений, бросила она, одновременно слова о почерке тронули что-то в памяти, словно она отмечала в нем что-то знакомое…
— Повествуй. — хмыкнул Бэн, скривившись, словно у него заболели все зубы разом. — Все подробно описано в блокноте, если он еще жив, после вчерашнего.
Перед глазами вновь появилось окровавленное тельце Тоби, и Бэн мотнул головой, отгоняя наваждение.
— Если коротко, то мы имеем дело с расчетливым и хитрым человеком, склонным к жестокости. Однако, он не стал бы пачкать собственные руки кровью, тем более проституток. У него слишком развито чувство собственной важности. — Бэн постучал пальцами по столу и посмотрел на девушку, но тут же отвел взгляд, сосредоточившись на собственных руках.
— Естественно, я все перефразировал, может, что-то упустил. Но письма отправлял не убийца, возможно, тот, кто покрывает его. — Мужчина замолчал, словно решая, стоит ли говорить дальше и отвел взгляд к окну.
— А еще, этот «кто-то» хорошо знает меня и, если не ненавидит, то просто не очень жалует. — тихо произнес он, рассеяно глядя на городской пейзаж за окном.
Потерев переносицу, внимательно слушая его, девушка чуть рассеянно отпила кофе, усваивая информацию, обдумывая что-то.
— И у тебя есть предположения, отчего бы кто-то мог воспылать к тебе такой большой любовью и за что?
Бэн отрицательно покачал головой.
— Я конечно, не ангел, но, чтобы до такой степени кому-то насолить… — мужчина отрицательно мотнул головой и потянулся к чашке с недопитым кофе.
Обернувшись к нему, Эрика скрестила руки на груди и подняла голову, о чем-то задумавшись.
— Бэнжамин Хилсвальд… У тебя очень редкая и характерная фамилия, да и внешность смутно знакома… Мне доводилось несколько раз видеть одного господина: лорда Генри Хилсвальда, не родня ли вы? Что заставило тебя, Бэн перейти к работе следователя, по каким же тропинкам тебя жизнь носила, что ты оказался здесь и сейчас?
Вопрос девушки застал Бэна врасплох, и он так и замер, поднеся чашку ко рту.
— Угу, родня. — вздохнул мужчина, с несчастным видом взглянув на кофе и выпечку, которую ему так и не довелось попробовать. И, видимо, не доведется, после вопроса о «тропинках жизни», на которых он успел побывать, аппетит отбило напрочь.
— Если быть точнее, Генри Хилсвальд — мой отец. И если ты хотела услышать душещипательную историю, отчего это сын богатого лорда оказался в самом бедном квартале Лондона в роли инспектора, то ее не будет. — отрезал мужчина, поднимаясь из-за стола, на миг замерев, справляясь с внезапным приступом тошноты.
У всех есть своя жизненная история, такая же печальная, а может, чуть менее печальная, чем тысячи других. Но Бэн был не готов делиться своей ни с кем, ни тогда, ни сейчас, ни когда-либо потом.
Достаточно того, что пять лет назад его имя дважды мелькало в газетах, и весь Лондон смаковал его горе, приходя к нему с притворным сожалением, принося фальшивые соболезнования.
— Еще раз спасибо за все, если я что-то раскопаю, то дам тебе знать. — преодолевая головокружение, Бэн направился к выходу из кухни, держась рукой за раненый бок, с твердым намерением отыскать свою одежду и убраться прочь.
Выслушав его, опустив взгляд, девушка едва успела броситься ему наперерез, решительно уперев руки в бока, вскинув голову.
— Ты немедленно ляжешь, и даже думать не смей о том, чтобы уйти, Бэнжамин Хилсвальд! Я тебя из того света вытащила и не позволю так глупо издеваться над моим трудом. Ты можешь считать меня раздражающей, жуткой стервой, да кем угодно, но ты будешь жить! — гневно воскликнула она, решительно глядя на него снизу-вверх, готовая, если потребуется, вышвырнуть одежду в окно. Вряд ли он решится пройтись улицами Лондона в нижнем белье… – Бэн, не глупи, если не хочешь говорить, не говори, я не заставляю.