Она молчит, стоит, опустив голову. Ей нечего сказать. мы все творим свою судьбу сами. Эрна никогда не умела и больше того – не желала находить общий язык с людьми. Всё её не устраивало. Привычки, дурные мелкие слабости – всё это высмеивалось ею жестоко. И вот теперь ей не к кому идти за помощью, советом и утешением. Кажется, такое было в прошлом году, когда её машина сломалась. И в позапрошлом, когда её квартиру подтопили соседи и надо было срочно переезжать. И весной…
Чудом оставался я. сам не знаю почему. Тряпка, наверное, потому что. Жалею её и отказать не смогу. Колючая она, нескладная, слабая, хотя и пытается всеми силами это скрыть. Но одно дело перевозить её вещи, а другое – ехать чёрт знает куда, на какую-то окраину леса, и выкапывать мертвяка, который там предположительно закопан и который приходит к ней во сне.
–Он угрожает мне, – шепчет Эрна, – и я сама виновата во всём. Сначала он был тих, спокоен и грустен. У него печальные глаза. Он сказал, что его похоронили заживо, жестоко избив…
–Он всё равно уже мёртв, – я пытаюсь воззвать к рассудку.
–Я знаю! – огрызается Эрна, – но у него нет могилы! Совсем нет! Понимаешь? У него нет покоя.
–У меня тоже…теперь! – надо было удержаться, но слаб человек.
Эрна стихает. Мои слова ударили по ней. Она пришла за поддержкой, к которой привыкла, а я отвергаю её.
–Ясно, – голос Эрны каменеет, она берёт свою сумку, в движениях угловатая резкость, – до встречи, Филипп!
Она идёт к дверям и уже почти выходит к порогу, когда я перехватываю её.
–Ладно, чёрт с тобой, проверим.
Я соглашаюсь, кляня себя за бесхребетность. Я соглашаюсь, зная, что иначе Эрна всё равно поедет туда, куда ей указал человек из видения или чего там? Но поедет. Упёртая дура! Лучше я её подстрахую. Лучше сейчас отзовусь, в последний раз отзовусь и больше помогать ей не стану. Хватит с меня! В конце концов, ну что за бред? Какое «похоронен заживо»? Какое «приходит во снах и просит его откопать»? Это невозможно.
Про кровавый след на её ночной рубашке я стараюсь не думать, и у меня почти получается.
***
Филипп ведёт машину нарочито спокойно. Но я знаю его довольно давно и вижу – он нервничает. Я даже могу его понять. Я бы тоже нервничала. Нет, я бы даже отказалась. Любой бы отказался. Но Филипп ведёт машину.
Я пытаюсь не спать, но в обществе Филиппа, даже мрачно-злобного мне спокойно, к тому же сказывается бессонница. Сколько я не сплю толком? Три дня? Четыре?
Кажется что да, около того.
На работе пришлось уйти в отпуск. Миссис Уотерс была, конечно, крайне недовольна, но пошла мне на встречу. Она неплохая, только бы ещё не выливала на себя полфлакона своих дурацких ванильных духов, или не подходила бы так близко!
Она неплохая, но я её ненавижу. За эти духи ненавижу. Или не её, а всех вокруг. Себя, разумеется, в первую очередь.
–Здесь направо, – я едва не упускаю поворот дороги.
Филипп не реагирует, но поворачивает куда нужно. Он хороший, Филипп. Только бы меньше позволял людям садиться себе на шею. А то всегда вечно он всех спасает. Оно ему надо?
И меня спасает, хотя по-хорошему ему надо было бы меня послать. А ещё честнее – мне надо было не приходить к нему. Но мне страшно, и мне нужна помощь.
Не спать! Не спать! Сколько же я всё-таки не сплю? В первый раз это произошло, кажется, в понедельник. Да, точно. Я легла раньше, только задремала и…
Высокий худой мужчина легко смешался бы с толпой, но глаза…нет, эти глаза сложно описать. Печальные, полные безысходности глаза.
Могу ли я его знать? Не помню. Где-то видела. Но где?
–Мистер? – я стою недалеко. Между нами шагов десять, и только сейчас я соображаю, что стою в лесу. Леса толком не вижу, но понимаю – лес.
Он смотрит на меня всё с той же невыносимой печалю. Затем медленно поднимает руку и указывает куда-то вправо. Мгновение – мы там.
Теперь нас разделяет шагов семь, не больше и я могу разглядеть цвет его глаз, но почему-то не хочу – тоска жжёт меня.
–Что вы…что? – голос срывается. Я хочу задать вопрос, но горло сушит.