–Надо было мяса взять и гриль, – я пытаюсь развеселить Эрну. – Когда убедишься, что тут никого нет, сможешь вернуться к жизни. Да и так бы столбом не стояла, а?
Эрна не реагирует. Я оборачиваюсь, с внезапным сожалением отставляя лопату.
–Ну слушай, чувство ю…Эрна?
Ну что опять не так? хотя, когда оно, собственно «так» было?
–Я знаю его. Я знаю…– у Эрны дрожат губы. – Уйди оттуда. Уйди, Филипп.
–То приедь, то уйди! – я стараюсь выразить недовольство, но за ним испуг. Не помню, чтобы голос Эрны звучал так блекло и жалобно.
***
Я его знаю. Теперь я это точно помню. Я не знаю его жизни, не знаю чем он интересовался, но я знаю что он сделал. По телевизору показывали его лицо, перечисляли особые приметы – что-то о шрамах на руках; по городу висели ориентировки и фоторобот.
Полиция искала его, чтобы передать суду за совершенные им убийства. Говорили о четырёх семьях, которые вырезал точно он и ещё о трёх, причастность к убийству которых ещё надо было доказать. Для нашего городка это был ужас. Для нашего городка это было катастрофой и каждому жителю города настойчиво предлагалось тотчас сообщить в полицию при встрече этого чудовища.
Не рекомендовалось обращать на себя его внимание. Не рекомендовалось заговаривать с ним, но вот сообщить…
–Это долг каждого человека! Каждого гражданина! Человек, которого мы ищем, назвав человеком по ошибке. Это монстр. Это чудовище, место которого в аду после смерти, а при жизни в тюрьме…– так вещали по телевизору и радио.
И мне выпал этот долг.
Меня не должно было быть в полумраке той ночи. Но я была. Я шла, проклиная очередную неудачную попытку жизни – нелегко кочевать от работы к работе, но нужно было. И я увидела его. Он стоял у дома Робинсонов, и заметил меня. А я его.
Я устала тогда. Краем сознания я узнала его, но я устала. И я прошла мимо. Спохватилась наутро, узнав, что Робинсонов больше нет.
Робинсонов не было. была лишь совесть, мучившая меня и память о тоскливом взгляде. Но это притупилось, притихло и я решила, что ничего не могла уже изменить. Надо было жить дальше. И я жила.
***
–Это Лазаро Соуза, – говорит Эрна и смотрит на меня так, словно я знать его должен.
–Это что, твой бывший? – я всё ещё пытаюсь шутить, хотя раз за разом выходит всё хуже.
–Ты что, не смотришь телевизор? По улицам не ходишь? – шипит Эрна. Она зла. Причём зла на меня. Интересное дело!
–Я живу в цивилизации, если ты об этом, но это имя мне ни о чём…
–Он убийца! – Эрну прорывает, она кричит. – Убийца, вырезавший целые семьи!
–И что он делал в твоём видении и зачем я откапываю его труп? – вопрос риторический и бредовый. Теперь уже я устаю и злюсь. – Эрна, какого…
–Я его видела, да…я его видела! И не сообщила в полицию, это я виновата! Он решил, что я его друг! – Эрна несёт что-то непонятное, но я пытаюсь найти информацию. – Он решил, что я помогу ему найти покой. А я… уезжаем, Филипп.
–Ну-ка стой! – кто-то из нас должен мыслить трезво, и ослу понятно, что это я. – Ты совсем помешалась! Убийца, видения, рука на ночной рубашке… Эрна, либо объясняй нормально, либо заканчивай здесь сама.
Эрна делает глубокий вдох. Надо успокоиться!
–Его убили при задержании, – говорит она. Её голос похож на живой. Уже прогресс. – По телевизору сказали, что опасный маньяк Лазаро Соуза обезврежен. Сказали, что он оказал сопротивление при аресте и его застрелили. Дело было закрыто. Полицейских наградили. Но он являлся ко мне во снах…
–Думаю, что застреленных при попытке ареста всё-таки хоронят на кладбище, – я возражаю ей, но уже спокойно.
Она усмехается. Я понимаю её усмешку. Наверное, проще пристрелить гада и сказать, что он пытался бежать, чем понимать, что это чудовище даже получив срок, будет дышать. Пристрелить и похоронить в лесочке. Чтобы его могила не стала местом постоянной мести тех, кто потерял близких или местом поклонения каких-нибудь восторженных отморозков.
Может быть, это не такая уж и мистика. Если это правда, то полиция будет в ещё большем восторге, когда мы проникнем в эту тайну.