Я не собирался её убивать. Я не хотел этого. Но её упрямство вынуждало меня продолжать эту пытку.
Ну, же… сдайся, девочка. Давай…
И, будто услышав мою немую мольбу, хватка на моём запястье начала слабеть. Её тело начало тяжелеть, с каждой секундой всё больше и больше. Я сделал крошечную щель между своими пальцами, пропуская песчинку кислорода. Ещё.
Давай…
Всё.
Тяжёлый вздох сорвался с моих губ, когда её ноги подкосились и она обмякла в моих руках словно неживая.
— Умница, — тихо произнёс я, тут же подхватывая безжизненное тело и поднимая её на руки. — Давно бы так.
Снова отметил про себя насколько она лёгкая. Недаром я принял её за школьницу поначалу.
Добравшись с ней до спальни, я осторожно уложил её на постель. Мне стоило её проучить, и я не придумал ничего лучше, чем сыграть на её нервах, затронув девичью гордость и честь. Самый беспроигрышный вариант для меня. И самый действенный.
Склонившись на Викой, я прислушался к её дыханию.
Дышит. Медленно, но глубоко.
Но могла очнуться в любой момент.
Я уже успел пожалеть о том, что высунулся. Но решение отправить этого недотёпу восвояси самостоятельно, показалось мне самым верным из тех, что я мог принять. Хотя бы потому, что этот придурок не собирался уходить. Он продолжал скулить под дверью и это нервировало. Он заговорил о ком-то, кто должен был заявиться сюда. За Викой. Этот кто-то должен был откинуться и прийти за ней. Кто-то, кто явно не имеет добрых намерений.
А потому мне хватило пяти секунд, чтобы разложить всё по полкам и принять это нелёгкое решение.
Машина у меня есть. Осталось только найти другой дом. Здесь оставаться было бесполезно. Если сюда припёрся этот Артур, а следом должен ещё какой-то уродец, это место больше не было укромным и тихим. А мне лишний шум ни к чему.
Вот только я ещё не определился: забирать Вику с собой или оставить здесь и забыть о ней. Честно говоря, я даже успел совсем немного привыкнуть к ней за эти пару дней. Да и тепло красивого женского тела ещё никогда лишним не было.
Я нашёл ту самую бельевую верёвку, которой воспользовался в самом начале. Наручники. И, встав над ней, представил её реакцию на происходящее. Крику будет…
И чёрт с ней.
Аккуратно закрутив вокруг тонких лодыжек верёвку, я потянулся к её рукам. Резко перевернув её на живот, схватился за руки и ловко нацепил браслеты на тонкие запястья, затягивая их почти до упора.
Очнулась.
Дёрнулась всем телом и, повернув голову, зашипела.
— Сними их! — завопила, когда поняла, что её руки снова в оковах. — Слышишь?! Сними!
— Тебе же будет лучше, если я их не сниму, — проворковал у неё над ухом, а затем снова перевернул.
— Я кричать буду! — Хотя, она уже кричала. Но не настолько громко, чтобы её кто-то услышал, кроме меня.
— Если тебе понравились игры с удушением, мы можем повторять это чаще. — Злорадно усмехнувшись, я потянул её на себя, заставляя сесть. Хотелось бы включить свет, но привлекать к дому излишнее внимание, особенно в данный момент, мне не особо хотелось. — Так, на чём мы закончили?
Громко задышав, Вика попыталась отползти к изголовью кровати, но получалось у неё откровенно плохо. То ли мои руки были тому препятствием, то ли её связанные ноги. Уже не важно. Важно было то, что желание рассмотреть её поближе уже не казалось мне столь глупым. Прихоть. Блажь. Но я не мог отказать себе в этом удовольствии. Да и ей будет полезно. Потому что она, кажется, ещё не до конца понимала, с кем имеет дело. И если Вика думает, что я могу бесконечно идти у неё на поводу, то она сильно ошибается.
— Не трогай! — Выкрикнула, когда моя рука потянулась к нижнему краю её кофты. Это было что-то вроде водолазки, но без высокого горла. Вместо него был неглубокий треугольный вырез, но его было достаточно, чтобы утолить любопытство. Или нет?..
— Я знаю ещё много способов заставить тебя вести себя тише. — Удерживая её на месте, слегка задираю край кофты и мои пальцы касаются нежной кожи. И я едва не поскуливаю от ощущения шёлка под подушечками. Такая мягкая.
Вика дрожит. Так сильно, что я ощущаю это едва касаясь её.
— Ты ударила меня. — Задираю кофту выше, обнажая живот и опуская голову, чтобы рассмотреть то, что скрывала одежда. — Несправедливо, я считаю. Бить я тебя не стану. Но вот кое-что другое получить считаю справедливым. И если ты вздумаешь кричать, то сделаешь хуже только себе.
— Не надо! — Произнесла хриплым голосом, задыхаясь. — Пожалуйста. Не нужно меня трогать. Я умоляю тебя.
— Умоляешь? — Вряд ли этим можно было меня пронять. Ухмыльнувшись, я снова рывком дёргаю её на себя, вынуждая потерять равновесие и упасть на свои же руки, которые я сковал у неё за спиной. Выбив воздух из её лёгких, наклоняюсь и, приблизившись к красивому перепуганному лицу, спрашиваю: — Думаешь, твой Артурчик тебе поможет? М? Он уже уехал. Бросил тебя здесь, поджав хвост…
— Хватит! — шёпотом произносит мне в лицо. — Хватит! Мне жаль! Слышишь? Жаль! Я не должна была этого делать! Я прошу прощения!
— Тебе не жаль. — Моя рука стремится к вырезу на её кофте, и я смело оттягиваю его, обнажая округлую грудь, подхваченную бюстгальтером. Девчонка скулит, срываясь на плачь.
Не слушаю. Стараюсь не проникаться слезами её псевдораскаяния. Не раздумывая спускаю чашечку лифчика в сторону, и большим пальцем задеваю небольшой, но упругий сосок.
Плачет. В голос. Выкручивается, но все её попытки избавиться от моих прикосновений настолько тщетны, что мне не доставляет никакого труда продолжить это испытание. Не только для неё, но и для меня. Испытывая на прочность самого себя, я стискиваю челюсти, чувствуя как в паху всё напрягается. Моё дыхание становится тяжелее, в то время как Вика, скуля, продолжает меня умолять.
Проверенный веками способ разговорить женщину. Заставить молчать. Заставить подчиняться. И многое-многое другое. Разница только в том, кому и сколько хватает.
Она так тяжело дышит, что неосознанно подстёгивает меня продолжать. Потому что грудь её ходит ходуном, привлекая к себе всё больше внимания. Губы раскрыты, будто умоляют поцеловать их, а голос, отдающий хрипотцой, заставляет думать о том, что она возбуждена.
Конечно же, это только мои фантазии. Но я так истосковался по женскому телу, что мне плевать. Возбуждение это или отвращение — не важно.
Моя голова склоняется над грудью, и губы моментально обхватывают сосок. Сладковатый на вкус и такой… твёрдый.
Сам не заметил как тихо зарычал, просовывая одну руку под её спину, а другой обхватывая обнажённую грудь.
— Не надо! — Завопила во весь голос, извиваясь словно змея, попавшая в ловушку. — Не надо!
Я слышал. Всё прекрасно слышал, и не мог себя остановить. Удерживая её, вкушал сладость нежной кожи и впитывал запах, который напоминал мне вишню. Зимнюю морозную вишню.
Но в какой-то момент, я почувствовал, что что-то не то.
Оторвавшись, поднял голову, всматриваясь в её лицо. Было темно, но я видел как её трясёт. Безудержно. Она задыхалась, словно кто-то душил её тонкой проволокой, разрезая кожу. Прерывистое дыхание сейчас не казалось мне чем-то возбуждающим. Её губы тряслись, но Вика пыталась что-то сказать.
Я замер.
Моя рука всё так же обхватывала небольшую грудь, но тяжесть в штанах уже не казалась мне такой невыносимой.
— Не надо. Нет. Нет-нет-нет. Не нужно. Я не хочу. Мне больно. Перестань. Я не выдержу…
Шёпот, показавшийся мне в этот момент криком.
Замерев, я прислушивался к её словам. И, так и не сумев перехватить её взгляд, понял: она говорила не со мной.
Эти мольбы предназначались не мне.
Тогда кому?
Оттолкнувшись, я нехотя скрыл её грудь за чашечками бюстгальтера. И, вернув на место её кофту, провёл ладонью по лицу, растирая его и стряхивая наваждение. Пульсация в паху всё ещё напоминала мне о желании, но я не мог позволить себе большее. Не сейчас.