— Но ты уедешь. — Непослушный взгляд застыл на её губах. Я злился, видя на них незажившие ранки. Мне безумно хотелось коснуться их своими губами в надежде, что это исцелит.
Вика снова молчала. Жадно изучала моё лицо, и будто не дышала. А я чувствовал странное покалывание в кончиках пальцев и с трудом сдерживал свои руки, чтобы не прикоснуться к ней.
Утренний разговор был долгим. Тщательно подбирая слова, я опасался задеть тонкие нити, натянутые до того предела, когда страшно сделать хотя бы одно неосторожное движение. Боясь, что они порвутся, отдаляя нас ещё больше. Не став увиливать, сказал как есть. Рассказал, что подговорил сестру, а заодно и её подружку Олю, которая, к слову, сегодня тоже здесь побывала. Я раскрыл перед ней все карты. Рассказал о том, как нашёл её, о том, что вышиб мозги этому выродку и спалил тот дом вместе с ним. Так же, как и он спалил её дом. Рассказал о том, что именно её бывшая подружка помогала передавать те письма. И о том, что её бывший ни при чём — тоже рассказал. Я отвечал на все её вопросы, стараясь быть по максимуму откровенным. И с каждым словом чувствовал как тяжесть с моих плеч медленно отступает. А стена, так безжалостно разделяющая нас, нехотя разрушается. И позволяет Вике взглянуть на меня иначе.
И когда я признался в том, что дом близ Батуми принадлежит мне, Вика даже бровью не повела. Только смотрела… и от её взгляда — глубокого и тёплого, я чувствовал в груди едва заметное шевеление. Словно крылья бабочки щекочут лёгкие…
Она слушала, и не комментировала. Не возражала, не ругала, не хмурила брови. Лишь изредка покусывала губу и раздувала ноздри, глубоко вдыхая морозный воздух, напитанный свежестью.
— Там красиво? — Внезапно спросила Вика после долгого затишья между нами. Подтянула ноги к груди, сгибая в коленях.
Я несколько раз моргнул, выныривая из бурного потока мыслей, и улыбнулся.
— Там очень красиво. Ты влюбишься в это место, я тебе обещаю. — Мне до сумасшествия нравилось с ней говорить. Нравилось наблюдать за тем, как внимательно она слушает. Нравилось делиться с ней сокровенным. Нравилось произносить вслух то, что раньше говорил только про себя.
— Почему ты не живёшь там?
— Так вышло. Бизнесом мне проще управлять отсюда. А там… там должно быть тихо и спокойно. Это место на заслужило видеть то, что порой происходит в моей жизни. Оно должно оставаться чистым. — Не сдержавшись, я занёс руку над её лицом. И, не заметив испуга мои возражения на красивом лице, чуть смелее продолжил свой путь. Коснулся кончиками пальцев её щёки и медленно провёл ими до подбородка. Тут же заметил, как задрожали её ресницы. — Там недалеко есть невероятное место. Если ты позволишь, я обязательно свожу тебя туда. Оно исцеляет…
— Ты тоже поедешь? — Я не смог разгадать, радует её это, или же огорчает.
— Не сейчас. Но если ты позволишь, я буду приезжать. Но ведь ты так и не дала мне ответ.
— Не дала. — Подтвердила, кивая.
Мои пальцы продолжали оглаживать бархатистую кожу, и я жадно сглотнул голодную слюну. Как же сильно я хотел её!
— Я бы предложил свою помощь в поиске работы, но…
— Я сама в состоянии найти себе работу. У меня есть образование и опыт. — Оживилась и недовольно нахмурилась, чем вызвала у меня улыбку.
— Я знаю. Поэтому не предлагаю.
Я заметил, как её язык бегло прошёлся по губам, смачивая их слюной. И тяжело сглотнул.
Провокация. Чёрт! Откровенная провокация с её стороны! И я, тихо зарычав, отвёл взгляд от её рта. От сочных и слегка блестящих губ, которые сводили с ума одним своим видом.
Не делай так!
Я не мог это контролировать. Или мог?..
Но глаза то и дело возвращались к ней, цепляясь за детали. За каждую мелочь. Глотка тихо вибрировала, а паху становилось горячо.
— Давай спать? — Выронил я прежде чем натворил глупостей. Тяжело дыша, пытался наклеить улыбку на лицо и сделать вид, что мысленно не нахожусь глубоко в ней.
Вика несколько секунд молчала. Загустевшая тишина заползала под шкуру, и мне не оставалось ничего, кроме как дёрнуть плечами в попытке скинуть напряжение.
— Если мне снова будут сниться кошмары…
— Не будут. — Покачал головой и вытянул руку, предлагая Вике её вместо подушки. — Я не позволю. Если ты позволишь…
Глубоко вздохнув, она снова провела языком по губам. Выругавшись по себя, я сжал челюсти. И всё сумел улыбнуться. Задержал дыхание, когда она, поборов сомнения, всё сдвинулась ближе ко мне. Тихо произнесла "спокойной ночи", и положила голову на мою руку.
Со свистом выпустив из лёгких застоявшийся воздух, я зарылся пальцами в её волосах. Рискнув всем, что сейчас имел, сгрёб хрупкое и изящное тело, прижимая к себе. Было так жарко. Мне показалось, что от жара вот-вот раскрошится собственная глотка. Сухость была нестерпимой. А жажда… я просто не мог себе позволить её утолить.
Поэтому, зажмурившись, я сделал прерывистый вдох. Дотянулся свободной рукой до ночника и тот глухо щёлкнул, погружая спальню в темноту.
— Спокойной ночи, Дюймовочка.
Глава 58
Вика
Мои ноги утопали в снегу. Талая, ледяная грязь забиралась в ботинки, пальцы немели от холода, и я уже почти ничего не чувствовала. Всхлипывая, пробиралась сквозь чащу и постоянно оглядывалась, слыша за своей спиной хруст сухих веток и учащенное дыхание.
Боясь останавливаться, я продолжала идти. Быстро. Задыхаясь и чувствуя как мои лёгкие сковывает от промозглого воздуха.
Не останавливайся. Ни в коем случае. Иди. Скорее…
И я шла. Звуки за спиной не утихали. Казалось, что они становились ближе.
Бегом. Спотыкаясь и падая, я снова вставала и снова падала. Мокрый снег обжигал кожу. Выбившись из сил, я тихо завыла и подняла голову. Где-то неподалёку раздался хлопок. Словно кто-то изо всех сил бахнул дверью, едва не срывая её с петель.
— Вика!
Я не понимала откуда голос. То ли позади, то ли впереди меня. Я не понимала, зовёт меня моя погибель, или же моё спасение.
— Вика!
По щекам потекли слёзы. Опаляя кожу, они почти разъедали верхний слой. Так страшно, что можно обезуметь.
Зажмурившись, я сделала глубокий вдох и почувствовала тепло на щеках. Настоящее тепло. Словно горячие руки обхватили лицо, стирая те самые дорожки слёз. И, замерев, я поджала дрожащие губы. Несколько секунд. Впитывая тепло и выравнивая дыхание.
— Чш-ш-ш, — тихо прозвучало надо мной. — Тихо… всё хорошо. Чш-ш-ш…
Мои веки задрожали, а губы приоткрылись, позволяя воздуху толчками вырываться из глотки. Я успокаивалась, хотя липкий ужас всё ещё обдавал спину холодом. Мои пальцы впивались во что-то горячее, а знакомый запах проникал внутрь меня, оседая на стенках лёгких призрачной надеждой на спасение.
Я открыла глаза, погружаясь в темноту, но понимая: это был сон. Очередной кошмар, не дающий спать по ночам. В них я почти всегда убегала. И каждый раз это была зима. Холод. Мокрый снег. Отчаяние.
— Всё хорошо, — снова пронеслось над моей головой.
Руки, крепко прижимавшие к себе, совсем немного ослабли. Отстранили. Пальцы мягко прошлись по волосам. Спустились ниже, задевая шею и нежно оглаживая мой подбородок.
— Это сон. Просто кошмар. Это неправда. Все хорошо. Я рядом.
Я вслушивалась в голос Влада, и моё дыхание постепенно восстанавливалось. Я не открывала глаза, но руки сами крепче прижали его к себе. Носом я провела по его ключице, и губы сами коснулись слегка шершавой от щетины линии подбородка.
Я почувствовала, как он замер. Напрягся. А пальцы, до этого ласкающие моё лицо, задеревенели.
А мне было мало. Я так сильно нуждалась в нем, что это сбивало с толку не только его, и меня. Тепло его рук было сравнимо с одеялом: тяжёлым и убаюкивающим, под толщей которого я, наконец, чувствовала себя как дома. И даже этого было мало.