— Угу. — Кивнув, я набрала в ладонь горсть орехов. — Дорогие?
— Фигня. — Отмахнувшись, Женя с довольным видом растянулась на камнях и опустила на нос очки. — Коба сказал, что завтра привезёт их и завтра же установит.
— А старые?
— А старые выкопают и починят. Смажут, неверное, где надо. И за двором для детворы поставят. Пусть чилят. — Хихикнув, Женя стряхнула тёмные кудри с лица. — Нам, между прочим, пора собираться. Он сказал, шашлык нам жарит…
— Он нас балует. Не думаешь? Я поправилась…
— По тебе не скажешь.
Коба — наш сосед. Ему уже давно за шестьдесят. Высокий и худощавый старик с седой бородой и вьющейся копной таких же седых волос. У них большая и дружная семья. Жена, дети, куча внуков и даже свое небольшое хозяйство. Коба и его жена Нана пришли к нам уже на следующий день после нашего приезда. Оказывается, они прекрасно знают Влада и всю его семью. Семью, которой, как оказалось уже нет. Лишь дальние родственники, которые давно перебрались в Турцию и не приезжали в родные края уже почти два десятка лет. Коба и Нана встретили нас как родных. Будто заранее знали о нас и о нашем приезде. Вечерами напролёт они угощали нас домашним вином и кормили бесподобной национальной едой. Рассказывали о своей молодости, о местных традициях, местах и… о семье Влада.
Влад…
Он так и не пришёл. Не появился ни до регистрации, ни после. И до сих пор. Он не звонил. Я ничего о нем не слышала с тех пор, как села в самолёт почти четыре месяца назад. Я пыталась узнать. В телефоне, который дал мне Виталий перед отлётом, не было номера Влада. И я понятия не имела как мне с ним связаться. Даже номера Виталия в записной книге не было. Меня просто оторвали от прежней жизни. С корнем. Выкорчевали всё, что можно было. Связующим звеном была только Оля. По моей просьбе она попыталась хоть что-то выяснить через Костю, но результат был нулевым. Он не сказал ей ровным счётом ничего.
Прошло почти четыре месяца. Я боялась, что никогда больше не увижу пронизывающих меня золотисто-ореховых глаз Влада.
Раны нехотя затягивались. Страхи медленно отступали. Но ночные кошмары по сей день заставляли меня просыпаться и, задыхаясь, хвататься за горло. Мне снился Лёша. Его руки, душившие меня. Его голос, пытавшийся меня успокоить. Дорога, талый снег, забивающийся в обувь, промозглая погода и сумасшедший ветер. Женя, поначалу занявшая соседнюю комнату, уже через три дня перебралась ко мне. Спала со мной, и каждый раз приводила меня в чувство после очередного ночного видения.
— А сегодня тоже какой-то повод для застолья? — Спросила я у сестры, намекая на то, что у Кобы каждый день — праздник.
— Понятия не имею, — подскочив на ноги, Женя задрала голову, всматриваясь в зелёную поросль на возвышенности, где был наш дом. — Но какой-то он сегодня загадочный. Зашёл утром, занёс косилку… так посмотрел, — она изобразила сканирующий взгляд старика. — Ну, так… проницательно. Будто что-то искал. А потом сказал, что завтра привезут качели. И что вечером будет шашлык…
— Он, По-моему, всегда немного загадочный. — Я поднялась вслед за сестрой. И, сложив в соломенную сумку полотенце, обула шлёпки. — Уверена, что сегодня что-то вроде "двадцать лет с тех пор, как я начал отращивать бороду"! — Я изобразила голос Кобы. — Или десять лет, как "Нана разрешает мне курить в доме"…
Засмеявшись, Женя закинула сумку на свое плечо и сняла солнцезащитные очки. Серёжка в её носу озорно поблескивала в оранжевых лучах уставшего за день солнца.
— Обожаю этого старика! — Выдохнула она, покосившись на меня. — Чем-то деда напоминает.
— Да. — Замерев, я глубоко вдохнула, чувствуя как под натиском чистого и солоноватого воздуха растягиваются лёгкие. И так хорошо было внутри. — Есть в нём что-то такое…
Замолчав, мы прошлись вдоль пляжа. Собирая по пути обточенные водой стёкла, похожие на застывшие цветные капельки, каждая думала о своём. Иногда меня тяготило то, что Женя, отпустив свою жизнь в Краснодаре, уехала вместе со мной в Грузию. Мне казалось, что она тоскует и хочет вернуться. Она так часто погружалась в свои мысли. Глядя на монитор компьютера, она застывала с чашкой кофе в руке, так и не донесенной до рта. Её глаза становились стеклянным, взгляд — пустым. Она была где-то далеко. Но на мои вопросы отвечала уклончиво. Словно боялась меня ранить. А на моё признание о том, что я могу (или постараюсь) справиться сама, она отвечала категоричным нет. И уверяла меня, что всё в порядке.
— Чуешь? — Заулыбалась сестра, когда запах костра вперемешку с мясом начал нежно касаться наших носов. — У меня аж желудок зарычал…
— Я сама как волк. Целую овцу бы съела!
— Чёрт! — Резко выпалила Женя. — Капает! Дождь?!
Задрав головы, мы взглянули на небо, затянутое серой пеленой.
— Кажется, да. — На мои плечи тоже упало несколько капель. — Передавали ведь ночью…
— Только этого не хватало!
— Побежали! — Дёрнув её за руку, я устремилась вперёд. — Давай! Не тормози!
Жалобно завыв, Женя прибавила шаг. Но уже через пару минут мы выдыхались, чувствуя как силы стремительно покидают изнеженные вечерним солнцем тела. Подъем к дому был крутым, и это ещё больше усложняло нам задачу.
— Я не могу больше! — проскулила сестра, замедляясь. — Хрен с ним. Я готова промокнуть… и вообще, какого лешего мы попёрлись этой тропой, а не нормальной дорогой?!
Мы остановились и задышали ещё тяжелее. Спорт — не наше. Согнувшись пополам, я уперлась ладонями в колени. Дождь уже не просто капал, а лил так, что струи воды стекали по моей спине. Майка, промокшая насквозь, противно липла к коже. Глотка горела и саднила от тяжёлого и быстрого дыхания.
— Можно я здесь останусь? — Выплюнула я на выдохе. Вот так, стоило мне остановиться, и я окончательно выбилась из сил.
— Погоди… сейчас, одну минуту… я отдышусь и пойдём. Тут осталось пять минут.
— Я останусь здесь.
— Ага. Конечно… — Женя похлопала меня по спине. — Блин, надо было телефоны с собой взять. Хотя бы позвонили Кобе. Он бы прислал за нами кого-нибудь.
Это было бы слишком хорошо. Но закон подлости никто не отменял. Именно сегодня мы оставили телефоны. Женя — потому что хотела отдохнуть без него. А я — потому что он разрядился.
— Ладно, — посмеиваясь, я выпрямилась. — Пошли. Только спокойно. Все равно уже промокли. Терять нечего.
Дождь бил по груди, лицу и рукам. И, шикнув, я потянулась к сумке в руках сестры. Достала оттуда полотенце и растянула его над головой.
— Залезай. — Качнула головой, приглашая Женю под махровый навес.
— Оно же промокнет через пять минут!
— Ну как раз! До дома успеем!
Снова озорно рассмеявшись, Женя прошмыгнула под козырёк, и мы снова двинулись вверх по склону. Ноги скользили по мокрой земле, уже превратившейся в грязь. Обратив воодушевленный взгляд на ближайший поворот, ведущий к нашему дому, я почувствовала как мой шлёпанец соскальзывает с ноги. И я, поехав ногой по грязи, потеряла равновесие.
— А-а! — Воскликнула Женя, когда я потянула её за собой. — Бо-о-оже!
Мы лежали в грязи. Мокрые. Замёрзшие. Уставшие. А теперь ещё и грязные.
— У меня грязь даже в трусах! — Взвыла сестра. И я не понимала, она снова смеётся, или же готова заплакать.
— Чёрт! Нога. — Я сжалась от боли, когда попыталась встать.
— Что с ней?!
— Подвернула…
Это было просто фееричное завершение дня, который так хорошо начинался. Разозлившись, я сняла второй шлёпок и бросила его в кусты. Что такое "не везёт" и как с этим бороться?!
— И? Дойти не сможешь что ли?
— Я, не знаю…
Женя поднялась на ноги и протянула мне руки. Ни без труда помогла мне встать. Но как только я попыталась сделать пробный шаг, боль снова прострелила лодыжку. Она горела огнём.
— Ну, всё. — Взмахнула руками сестра. — Приехали. Жди тогда здесь. Поняла? Я схожу за кем-нибудь.