Ох, не знала Нора, что значит содрогаться от звука близких выстрелов, что значит, ждать и изнывать до горьких стонов от неизвестности без шанса во что-то вмешаться, хоть что-то изменить.
***
Снова грохнуло, обрушившись молотом звука на барабанные перепонки, и близко в джунглях. Кажется, граната. До аванпоста на южном берегу уже который день пытались добраться дикари.
Бен поежился. Дернул плечами и продолжил перебинтовывать ногу какого-то высоченного пирата, который выглядел на удивление прилично, насколько прилично может смотреться человек, который недавно выбрался из пекла. Вроде как его группу снайперов выбили с высоты у бамбуковой рощи, что прилегала к Деревне Аманаки, находясь от нее немного к востоку.
Пират не особо рассказывал, только молча смотрел невидящим ожесточенным взглядом синих, как лед, крупных глаз поверх головы доктора, словно не замечая, что с его телом проводятся нехитрые манипуляции. Бен тоже не жаждал знакомиться, доктор устал, а бронежилет, выданный как ценному лицу (в отличие от многих рядовых), намял бока, натер пониже шеи, по которой градом катился пот. Гип только уговаривал себя, чтобы руки не тряслись от усталости.
Уже месяц он не видел белого света, только расплавленный свинец экваториального солнца. Одно хорошо — Ваас не появлялся, правда, Бен не мог гарантировать безопасность Норы и Салли. К телефонам его по-прежнему не допускали, а друзей, чтобы передать весточку женщинам, у доктора не было.
— Ну, ничего, зато теперь я командир, — бормотал о своем пират. Поврежденная голень продолжала кровоточить, а мужчина будто не принадлежал своему телу, не испытывал страданий, хотя… Бен присмотрелся к поведению и реакции на боль…
— Ты откуда? — буднично начал доктор.
— Тебе какое дело? — обратил на него внимание снайпер, откидывая со лба налипшие взмокшие светлые волосы.
— Не знаю, просто… У меня для тебя плохие новости, — слегка виновато замялся Гип. — Хотел начать издалека.
Хирург заметил, что собеседник сильно отличался от прочего контингента, по меньшей мере, он не выглядел одурманенным наркотиками.
— Плохие новости — это гангрена? — огрызнулся вкрадчиво мужчина, пройдясь по лицу доктора, как лезвием, пронзительным взглядом синих глаз, холодных, колких, словно кристаллы снега. Из них сквозил неприятный, почти могильный, мороз.
— Нет, с ногой все нормально скоро будет, — смутился Бен, не ведая, зачем вообще начал этот разговор. — Я насчет…
— А насчет другого я сам знаю, — скривился собеседник, с торжествующим отчаянием откидываясь на ящике, где сидел.
— Знаешь? И давно? — удивился доктор, пытаясь понять, что же странного в пребывании этого субъекта на острове. На наемника он не тянул, но и на обычного пирата не походил.
— С тех пор, как отправился на этот ***ый остров, — охотно рассказал снайпер, слегка щурясь, потянувшись к фляге с водой, точно его что-то душило, схватив за горло невидимой паучьей лапой.
— Так ты не пират? — не побоялся осведомиться Бен.
— Стал им. По своей воле. Вскоре после того, как узнал, — отрывисто поведал о себе мужчина.
— Зачем же?
— Потому что ***во подыхать в белых стенах какого-нибудь хосписа. Будь там хоть все сто раз чинно и благородно, но там невыносимо, особенно невыносимо унижение, когда в последние дни няньки будут облагораживать твое разлагающее заживо тело!
Но рассказ был прерван донесшимся грохотом взрыва. Бой шел совсем недалеко, уже довольно долго пираты пытались отбить причал и аванпост «Ржавый Двор», но все укрепления теперь служили врагам. Поговаривали, что ракьят наступали вместе с неким снайпером-кукушкой, который беспощадно уничтожил немало рядовых, да потом еще оставшаяся охрана попалась в ловушку с минами, которые ракьят, наверное, украли у наемников. Не иначе! Диверсии они устраивать умели, только тем и выживали.