Не успел Бен что-то сказать, как пират пошатнулся, качнувшись, как колоссальное дерево на ветру, однако выпрямился, опираясь на свою крупнокалиберную винтовку. Он тоже успел уже вернуться в «мясорубку» на причале, и вновь прибыл живым. Гип решил, что причина нежданного головокружения — новая рана, однако лицо пирата выдавало насмешку над собой и крайнюю сосредоточенность, будто он боролся со своим телом в буквальном смысле слова. И явно проигрывал, потому что вскоре опустился на одно колено, роняя винтовку, а затем едва не упал, но тут его вовремя поддержал Бен, усаживая на свое место, прислоняя к стене:
— Эй? Жив?
Пират приоткрыл глаза, иссиня белые губы вновь сложились в измученной усмешке:
— Ничего, скоро пройдет, моим ребятам не говори, они не должны знать. Это мне наказание. За разврат, за жадность… Да за все, что совершает множество людей, помимо меня. Но умереть обречен почему-то именно я! Будь проклят этот мир, будь прокляты эти живые, — цедил он сквозь зубы, пока Гип снова осматривал его, понимая, что вражеские пули миновали эту медленно умирающую оболочку. — Если что, док, я тебе почти исповедался. Меня зовут Алвин Лунд. Да. И у меня был сын, которого убил ***ый маньяк. С тех пор я все понял. Я понял, что… К ч***ту! — вдруг вскочил Алвин, точно его подкинул эклектический разряд. — Нет, на*** я тебе тут душу излил. Мир получит от меня за все это! За все, что сделал со мной.
Снайпер вернул доктору фляжку, и вскоре вновь ушел «со своими ребятами» отстреливать воинов племени. Тем более, дело шло к ночи, листва и маскировка играли на руку «теням» с винтовками. Но они не ведали, что руководит ими и правда почти призрак.
Он убивал людей, собирался еще и еще отнимать жизни попавших головой в черный крест окуляра. Снайпер, кажется, не питал к ним ненависти, даже к врагу. Но точно желал утащить с собой на тот свет как можно больше тех, кто мог прожить дольше него. И в этой мести несправедливости и неисправности бытия и воли рока он становился неистовым.
***
Вскоре от Вааса поступил приказ оставить на некоторое время «Ржавый двор», но удерживать всеми силами причал, которой находился в некотором отдалении. Получалось, что ракьят контролировали ныне два аванпоста, деревню и храм Цитры, которые представлял собой развалины доисторического масштабного сооружения, увитого лишайниками и мхами, однако древние массивные ворота сдерживали натиск врагов так, что пираты даже к нему не совались. Или… не поступал приказ. Ваас по голосу вообще не слишком нервничал из-за потери двух аванпостов.
Бенджамин вскоре услышал и свое имя в кривом пересказе диалога между командиром аванпоста и главарем:
— Короче, тебя зовут на «Верфи Келла». У тебя ж там краля какая-то? Но это на день-другой, потом снова сюда, а то *** знает, что еще ракьят…
— Я понял! — практически опрометью бросился доктор из штаба, вскоре уже катясь в кузове джипа по грунтовой разбухшей от дождей дороге. Заросли колыхались по обе стороны, и никто не знал, что они могут таить, оттого по спине бегали мурашки, а голову сковывал странный обруч холода.
Погибнуть от случайной пули. Страшно? Да, это больно, наверное. Но неприятнее всего, что она именно случайная, что именно в тот миг…
Конечно, никто не застрахован, но вероятность такой гибели казалось жутко нелепой, и от нее почему-то разбирал нервный смех. Бен практически давился им, гримасничая и скалясь, а в животе все переворачивалось от мысли, для чего он мог понадобиться снова на том аванпосте. За месяц он практически не вспоминал о Салли, конечно, думал о ней, но постоянная усталость и дела превращали его в живого робота. А теперь он снова ехал к ней и к Норе, не знал, кого хотел больше видеть.
Однако ощущал себя виноватым: просто так на «Верфи Келла» его не посылали. Вероятно, там же находился и Ваас, почти наверняка, он снова что-то сделал с девушкой. И от осознания этого Гип ощущал соленый привкус во рту, то ли слез, то ль душевной невыразимой горечи.
Листва массивных деревьев в рясе из лиан все стелилась по обе стороны дороги, жара обжигала кожу, металл кузова разогрелся до опасной температуры, один раз по дороге остановились из-за того, что перегрелся двигатель. Тогда-то Гип бродил возле машины, подпрыгивая на месте, пытаясь так справиться со стрессом неизвестности. Заросли казались живыми, раскосые глаза ракьят чудились повсюду, их смуглая кожа, неслышная поступь босых ног. Бен бродил вокруг джипа, озираясь по разным сторонам. Благодатный край — все росло, никогда не случалось зимы, но водились страшные создания, водились неблагодарные люди. И ни убежища, ни земли обетованной.