— За что нас жалеть? Мы все бывшие люди… Как думаешь, это достаточное основание, чтобы лишить нас права на существование?
— Люди не бывают бывшими. А злые люди, наверное, просто больны своим злом, — отвечала Нора, тяжело опуская голову, сдавливая правой рукой костяшки левой.
Салли пыталась понять, что же она чувствует к Бенджамину и что он к ней. Да, он ее защищал, но являлся ли он ее принцем? Вряд ли. Да и она не хранила в себе черт принцессы, ни единой, глупая замарашка, Золушка без феи. О, как она в детстве любила сказки! Жизнь нормальных людей — тоже сказка. А Бенджамин… Да, он защищал. Но… Салли или ее вторая личность заключали: «Любят счастливых. Несчастных жалеют, а жалость — это не любовь».
— Как ты? Ты что-нибудь сейчас чувствуешь? — спросила женщина заботливо, имея в виду состояние девочки.
— Чувства слишком большая роскошь для тех, кто уже должен быть мертв, — прорвался глухой гортанный клекот Черного Фрегата.
— Ну, начинается псевдофилософия! — всплеснула руками Нора. — Не надо. Ты жива! Мы все живы! Но почему ты боишься жалости?
— Жалость… унижает, — протянула Салли неохотно. – Тот, кто жалеет, ставит себя выше. Ведь он же… благодетель типа.
— Я не ставлю себя выше. Я такая же, как ты, правда, Салли, — Нора раскинула руки, точно намереваясь так обнять весь мир. — Мы все здесь в одинаковых условиях. Да и нельзя так людей делить. Людей вообще нельзя делить. Ладно, если не нравится слово «жалость», называй это «состраданием».
Салли рассматривала Нору, не видя в ней никакой агрессии, никакого снисхождения. Она задумывалась о ее словах про «больны злом». Что же, она — и Вааса приписывала к ним? Вероятно. Или нет, но Салли приписывала. Весь остров тяжело болел, как и весь мир, потихоньку съедая себя, но так умел рассуждать только Черный Фрегат: «Есть много людей. Им нечего предложить, нечего отдать, но они привыкли получать. И получать. И ничего иного».
***
Высокий столб черного дурманного дыма поднимался над лесом, полз по джунглям, так что уже щекотало в горле. Его было видно за много километров даже над морем, и не верилось, что такое мог устроить один человек или группа партизан.
Ближе к вечеру джунгли разрезал гул моторов. Две машины ехали со стороны злополучных полей. Бенджамин все больше мрачнел, вкус тревоги вяз на зубах дешевым табаком.
Всякое ликование по случаю поджога полей Хойта прошло, как только донесся запах… Да… Этот ни с чем не сравнимый запах, который постоянно витал в ожоговом отделении, а на острове усиливался во сто крат влажной жарой. Горелая плоть… От него поморщился сразу даже главарь, предпочитая отойти подальше, закрываясь в штабе. Ваас выглядел непривычно серьезным, постоянно поглядывал украдкой куда-то за залив, в сторону острова босса, негромко шепча беспрестанные проклятья. А у Бена выбора не оставалось, по долгу службы, по долгу клятвы. Пришлось идти навстречу закопченным дымящимся джипам, которые по странной случайности не взорвались за время дороги.
Пятеро! Всего пятеро уцелели после поджога полей. Бен, конечно, не испытывал к ним сочувствия, зная, что это гнилые люди, однако в пустом голодном желудке все сжалось при виде пяти живых трупов. Да и хорошо, что там ничего не было с самого утра, потому что уже облик водителей заставлял содрогнуться.
Невооруженным взглядом доктор заметил у них на руках множественные ожоги третьей степени, которые постепенно начинали покрываться волдырями с бурой жижей внутри. Покрытые сажей опухшие лица не позволяли толком определить ни расу, ни возраст. Вечно обкуренные, они, казалось, уже совсем не ощущали боли, и направились в штаб, докладывать главарю подробности ситуации. Правда, один из них так и упал на пороге, споткнулся и упал, как подкошенный. Бен подбежал к нему и увидел, что из спины пирата торчал наконечник обломанной стрелы. Раненый через пару минут перестал дышать, неизвестно как доехав до аванпоста. Но худшее поджидало доктора в кузове одного из джипов: вповалку там лежали остальные трое, прямо друг на друге. И не понять, люди ли вообще или куски обугленного мяса с пригоревшим к нему тряпьем, что когда-то служило одеждой. Как ни странно, все трое еще были живы, один из них даже не выглядел сильно обожженным, только хрипел очень сильно, пытаясь что-то сказать…
Их разложили на открытом воздухе на спальные мешки под навесом у скелета недостроенной лодки. Тут же слетелись вездесущие мухи, казалось, что эти насекомые на самом деле правят островом, потому что от них даже главарь не мог обороняться.