— Может, не до конца прирезал. Так, отставить разговоры — и вперед со вторым Беном. Ясно? — поднял за локоть высоченный Алвин, призывая не испытывать нрав главаря.
— Ясно-ясно, — пробормотал доктор, вдруг ощущая, что ему страшно. Он не хотел возвращаться ни физически, ни морально к тому моменту своей биографии, который пробирал до костей отвращением и ужасом.
— Ты что, приказов не понимаешь? — строго огрызнулся Алвин.
— Эм… Есть, сэр! — вытянулся Гип, ощутив стресс от такого внимания к своей персоне.
— Вот! — кивнул одобрительно снайпер, когда Бенджамины уже забирались во внедорожник.
Поехали в объезд горной гряды, на восток, неудобным путем, но зато относительно безопасным, до тех мест ракьят еще не могли добраться. Бен обрадовался, что «Верфь Келла» относительно защищена, и опечалился, что так и не успел повидаться с Салли. Бедная его девочка… Нору он оставил почти без боязни, она умела за себя постоять, не силой, так острым словом, так уж сложилось. А что он к ней чувствовал… да, ангел во плоти. Но женщина ли? Друг, даже наставник. Ее считали теперь тоже кем-то вроде доктора, значит, немного уважали, хотя так себя Бен скорее утешал.
Он шатался от усталости, а дорога укачивала до тошноты, но заснуть он не мог, потому что неизвестность того, что теперь ждало у Бака, пугала.
Доктор твердо решил, ни за что не оставаться один, ни за что не попадаться в подвал, а если что… в его нынешнем состоянии он мог и скальпелем пырнуть, а потом соврать, что это был Белоснежка. Чем не план? И за себя отомстил бы, и остров избавил от киллера Хойта, которому почему-то не сиделось на южном среди наемников.
Вот снова показался знакомый водопад и неприятно известный городишко.
— Я машину… посторожу? — нерешительно пробурчал второй Бен.
— Нет! Я без понятия, что там или кто! — резко встрепенулся доктор. — Не денется никуда машина!
Гип замечал, что ведет себя после пары дней вынужденной бессонницы не лучше Вааса: такой же нервный, так же непонятно куда и зачем двигались его руки, так же глаза расширенно шарили вдоль пространства в поисках неизвестно чего, и срываться на всех и каждом хотелось так же. Разве только власти такой не имелось.
Зато второй Бен присмирел, пошел осторожно к бронированной хибаре Хьюза вместе с попутчиком. Они не знали, что их может теперь поджидать внутри. Гип догадывался, что если это Белоснежка пришел спасать своего друга, то двоих пиратов воину Цитры не составляло труда прикончить на месте, он не церемонился с людьми в красных майках, кажется, вообще не испытывая никаких преград, когда дело касалось убийства. Хотелось бы узнать, природное это у него или научил кто-то, или опоил чем-то… Но какая разница тем, кого он мог убить?
Пират и доктор поняли, что стряслось что-то нехорошее, когда увидели настежь распахнутую дверь, хлопавшую на петлях, как темный зев в иной мир.
Доктор чуть раньше ощущал все притуплено, но страх за свою жизнь и омерзение от неминуемой новой встречи с Баком сгоняли всякую дремоту и нетрезвость. В случае чего, лечить этого маньяка доктор не желал. Подсыпать какого-нибудь снотворного чуть побольше — и все, уже зла убавилось. Так бы он мог поступить с половиной своих пациентов, а в итоге так старался, что после перестрелки кроме убитых на месте, никто даже умирать не собирался, за что ему и пожаловали «почетное прозвище» Мистер Скальпель.
«Мистер Скальпель всех острей! Бак убит в два раза быстрей!» — оскалился сам себе доктор, борясь так со страхом, пропев мысленно слоган на тему из дурацкой рекламы.
Бен второй вскинул тяжелый обрез ружья, ступая в проем жилища, из которого, повинуясь порыву ветра, вылетела газета, налипнув на лицо. Возле стола раскрытым валялся с помятыми страницами неизменный томик А.С. Пушкина, как будто у Хьюза других книг не имелось, что вполне было вероятно. Ведь вся его ученость и изысканность являлись чем-то искусственным. Но вот эту единственную книгу он бы не стал так ронять.
Бен подобрал и решил, что оставит себе, пусть в переводе, но все-таки книга, которая не заслужила быть собственностью человека с такой прогнившей натурой, как Бамби Хьюз. Но становилось ясно, что в доме побывали чужие. Бен увидел распахнутую дверь в проклятый подвал, на цыпочках подошел, прислушиваясь к тому, что там происходило — тихо, словно никого.
— Мне кажется, я видел следы, уходящие от дома, — шепотом отозвался второй Бен, ступая на лестницу. Вслед за ним прошел и доктор. Вскоре оружье можно было опустить. Внизу все еще мерцали эти отвратительные лапочки гирлянд фальшивого Нового Года. И в их свете в луже крови лежал навзничь хозяин жилища в безвкусных розово-синих трусах и распахнутой гавайке. Только олень на его груди больше не скалился дебильной ухмылкой, потому что его пронзили как минимум три ножевых ранения. И что хуже всего — Бак еще подавал слабые признаки жизни, кажется, ощутил, что кто-то пришел к нему.