— Ты себе бабу с зубками выбрал, приглядывай за ней, а то еще откусит что-нибудь! — двусмысленно хохотнул второй Бен, отворачиваясь, явно завидуя. Конечно, ведь он-то в банде добился только ранга рядового на аванпосте. А хирург — это почетная, почти сакральная фигура. Он творит что-то непонятное, порой с того света вытаскивает, но может и зарезать, списав на неудачные условия или инфекцию. Так что, доктора лучше не злить. Конечно, его держали сначала на правах раба, приглядывали за ним, чтобы не сбежал, но такие вольности, как покупка персональной рабыни, ему почему-то позволялись, видимо, чтобы ощутил себя частью банды.
Гип уловил примерный ход мыслей пирата и немо усмехнулся простоте логических цепочек в голове рядового. Нет, с ним обстояло все намного сложнее, он ведь боролся за свою человечность, он не хотел терять осколки природной святости. И покупая пленницу, ощущал себя практически благодетелем. Но… Все же не давало покоя сознание того, что здесь все, от начала до конца, в корне неправильно. Может, перевернутое в водное отражение небо еще являлось чем-то надежным, может, исходящие ароматами джунгли еще привычно шелестели, как тысячи лет назад, но в людях что-то сломалось, что-то вело их к разрушениям, вызывая тягу к смерти, пыткам, жестокости. Что-то совершенно человеческое, не заложенное природой, что-то слишком страшное, чтобы быть описанным.
Поэтому Бен старался не думать, на него теперь свалилось немало насущных проблем. Глаза девушки метали молнии, когда ее выгребли из клетки, она сначала кричала неразборчиво что-то своей подруге, но потом их совершенно разлучили, и доктор сам желал этого, поскольку он не находил в себе сил пребывать дольше подле существа, которому ничем не мог помочь, даже убить не посмел бы.
Доктор и уже его “личная вещь” прошли мимо Салли. Девчонка самозабвенно копалась в саквояже, поглядывая по сторонам, как собака возле кости, опасаясь, что ее новоявленное имущество растащат мстительные женщины. Салли не ощущала никакой вины в том, что первая заметила корабль, в любом случае судьба его была предрешена с момента отправления. Она сидела возле бурой деревянной стены узенького сарайчика неизвестного назначения, в который как раз и зашел доктор со своим “трофеем”.
Пленница молчала, с ожесточенным отвращением сжав зубы, будто и правда намереваясь закусать до смерти, как дикий зверь. Доктор попросил оставить их наедине, но ему нашлось какое-то дело, тогда он вздохнул, усадил пленницу на табурет, хотя она пыталась лягнуть его, руки развязывать не решился. Его пугало наличие ножа в складках рукавов, он боялся, что путь к спасению купленной девушки она испортит сама своим сопротивлением. Так что нащупал крошечное лезвие, которое уже старательно перепиливало грубую пеньку веревок, вытащил его из мягких женских рук, забирая себе. Тогда-то заостренные черты лица пленницы вытянулись, крупные губы горько искривились, голова опустилась, выражая полное отчаяние.
— Я скоро вернусь. И… И все объясню! — прошептал, наклонившись к ней, Бен, но отпрянул, едва избежав удара лбом в лоб или в скулу. Темно-каштановые дредды яростно взметнулись, как змеи на голове Медузы-Горгоны.
— П-пошел ты, — дрогнувшим голосом отозвалась девушка, ее душили слезы, но она не желала показывать свою слабость. Доктор знал, что как только он уйдет, она, скорее всего, разрыдается, в полной мере поняв бедственность своего положения, ведь даже там, в клетке, она ощущала свое превосходство тем, что обладала подобием оружия. Как же она ошибалась! Здесь и с автоматом можно было считать себя беспомощным перед этой всепожирающей темной силой, подобной туче саранчи. По крайней мере, так казалось.
— Надо же, Бен. А говорил, что другой, — приветствовала его Салли на выходе. Она сторожила, воровато озираясь, вещи, все так же обнимая любовно сумку.
— Да! Другой! — шикнул на нее Бен. Но Салли пожала плечами:
— Ничего-ничего. Если приобрел хорошую вещь, то надо и пользоваться. А другим скажи, что отравишь, если кто к ней сунется. Или ты ее в аренду сдавать собрался? Удобно! И долг быстрее вернешь!