А Хойт на его место всегда кого-нибудь нашел бы или просто уничтожил пиратов за ненадобностью вместе с племенем. Девушка испугалась своих предположений возможного развития событий, потому что при таком раскладе ни для нее, ни для Бена места не находилось. Бен… Уехал тоже, Нору забрал, последнюю защитницу настоящую. Без нее делалось одиноко и страшно, потому что к хорошему, как известно, быстро привыкают. К плохому, как оказалось, тоже можно притерпеться.
А сердце ныло и стенало за кого-то, в ожидании извечном…
— Пошла отсюда! — кто-то пнул в спину. Салли безмолвно полетела кубарем в пыль, пропахав носом, затормозив ладонями, приподнялась, поморщившись и потерев позвоночник. Гадко! Опять женский голос, опять одна из рабынь воспользовалась минутной задумчивостью «личной вещи». Ох, попросить бы у Бена какой-нибудь яд да отравить всех этих постылых тупых баб, которые могли бы объединиться, а вместо этого еще друг друга травили. Но объединяются, когда есть надежда на избавление, на побег, а для них всех ее уже не осталось. Хотя что мешало попытаться сбежать девушке из племени? Она ведь наверняка неплохо знала остров. Но что-то мешало, и не только охрана с автоматами.
Салли не проронила ни звука, от молчания спекались губы, она не размыкала их с самого утра, без слов терпя случайные удары и проклятья, летевшие беспрерывно в ее адрес. Постоянно слушала, как за ее спиной перешептываются, иронизируют, злорадствуют, завидуют. Она боялась, что за время без Норы кто-нибудь растащит содержимое добытого чемодана, поэтому, как могла, караулила, а то потом попробуй докажи, что это твое.
Салли не умела бороться за себя, наверное, она себя слишком ненавидела, чтобы пытаться как-то отгородиться от вечного глумления. Девушка не ведала, что хуже: пытки Вааса или ежедневный мелкий ад со стороны его приспешников. На большой земле остался еще третий вариант жизни: отец, который возвращался каждый раз с разным настроением домой, вернее, в ту берлогу с ободранными обоями, где они прозябали. Он всегда «работал» игроком и иногда выигрывал, но денег домой почти не приносил, потому что тут же все тратил на выпивку, зато возвращался развесистым, веселым, падал потом хмельной, мог буянить, конечно, но не так страшно, как в те дни, когда проигрывал последнее и еще в долги влезал. Вот тогда Салли становилось до крика страшно за себя, она пыталась сбежать, куда угодно, спрятаться, запереться в своей клетушке-комнате. Она там сама поставила небольшую задвижку после одной ночи, когда отец орал, что убьет всех, а она со страху заперлась в ванной. Пьяница до утра ломился в дверь, загадив потом всю квартиру рвотными массами, запах которых надолго въелся в продырявленные подушки дивана.
Нет, Салли вспоминала эти времена с немыслимым содроганием, само обоняние подкидывало память о знакомом с детства спертом воздухе, буквально пропитанном насквозь плотным духом перегара и табака. А слух с первых лет пребывания в земной оболочке впитал безобразные конструкции бранных слов и угроз. Глаза же навидались такого, что лучше б слепой родилась. Нет, наличие жилья не означает, что есть дом.
И весь свет не замечал, как ей страшно, как мучается она от мысли, что некуда ей бежать. Что изменилось? Хоть что-то изменилось? Ваас приезжал каждый раз в разном настроении, но при сравнении с отцом главарь однозначно оказывался лучше, сильнее, решительнее. Он хотя бы не опускался до мелких пакостей, которые заставляют существовать в вечном унынии и тревоге, ожидании удара в спину. Его зло являлось соразмерно его силе. А еще он понимал намного больше остальных. Салли осознала, что ждет его, что надеется услышать что-то из его бесконечного потока мыслей. И в сердце девушки даже затеплилось подобие радости, греющее изнутри. Она ждала Вааса, веря, что на этот раз он приедет в хорошем настроении. И не важно, что на ее теле остались шрамы от электрического тока и стекол. Все не важно. Может, так она утешала себя, ведь стоило же хоть кого-то ждать. Недавно появился еще Бен, но приезды хирурга чаще всего сулили новые пытки, а доктор вечно оставался в стороне. Помощь постфактум — это жалкая подачка от истинного милосердия. Вот если бы Гип обладал достаточной свободой, чтобы самостоятельно к ней приезжать… Но нет, с его образом с недавних пор неразрывно связались страдания. Может, поэтому Салли обрадовалась, когда услышала гул моторов и, выбегая навстречу, увидела в первом джипе Вааса. Между тем, Бен остался с Норой где-то там, на другом аванпосте. Не означало ли это, что главарь не собирался пытать «личную вещь»?