— Десять- шесть! Принимай, от Розки.
Маря шустро потянула веревку на себя. Втащив метров десять-двенадцать внутрь, девушка победно схватила застиранный черный носок и быстренько выпотрошила его содержимое. В нем оказалась малява.
— Грев три-пять. Не западло для Розы, — прочитала Маря и передала ее Наде.
— Розка-то снова заехала, — Надя рассмеялась, — а как хорохорилась, когда выходила месяц назад! Ты ее знаешь, Наташа, вас вместе привезли.
— Роза? Та ц-цыганка?
— Да, заехала в карцер. Придется ее греть, — Надя повернулась к Светке, — доставай чай и курево, да гони коней на десять-шесть. Алена доставит прямо в руки этой стерве!
Вдруг Наталья почувствовала резкую боль в области сердца. Она тихонько встала и пошла в сторону отхожего места. Боль нарастала и отдавала в левую кисть и лопатку. Пальцы онемели. Голова закружилась. В глазах потемнело. Сердце забилось в неимоверном темпе. Дыхание сперло так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Женщина рухнула на пол, будто мешок с картошкой. Сокамерницы бросились к ней. Маря подложила под голову подушку. Надя щупала пульс на сонной артерии. Света начала стучать в дверь:
— Катька! Тут человеку плохо! Тяни доктора на коридор!
— Ожидай! — Катя листала женский журнал и мечтала о большой и чистой любви, а тут снова эти со своими гуслями.
— Катька! Открывай, она упала и лежит! Не дышит!
— Кому плохо? — Екатерина медленно подошла к двери и заглянула в глазок, принюхиваясь, — опять бухаете! Вот, суки!
— Наташе плохо! Открывай! Ей, похоже, кранты.
— Отвали! Проспится твоя Наташка, и снова будете мне мозг высасывать, обезьяны неумытые!
***
Наталья почувствовала резкое облегчение и встала с пола, прислушиваясь к себе. Сердце не болело. Со зрением полный порядок. Одышка улетучилась, как и не бывало. Ну и ладушки! «Приснилось, что ль?», — Наталья заправила нательный крестик и с удивлением обнаружила, что все три ее сокамерницы, стоя на коленях, склонились над чем-то на полу. Дверь была открыта. В проеме маячила инспектор десятого коридора Екатерина, а в хате присутствовали посторонние. Доктор, который ее осматривал утром, также стоял на коленях и совершал прямыми руками какие-то смутно знакомые движения. Юра-корпусной с выражением зубной боли на лице стоял возле двери, помахивая дубинкой.
Наталья подошла к сокамерницам: «Что они там увидели?» Женщина посмотрела на пол. Неестественно раскинув руки, на полу лежала…сама Наталья. Доктор выполнял непрямой массаж сердца. Света по знаку врача вдувала ей воздух в легкие через рот, накрыв губы куском бинта.
— Девочки, вы чего? Я здесь! — Наталья заглядывала в лица сокамерниц, но те были напряжены, хмуры и как будто не слышали и не видели ее.
Вдруг со стороны окна послышался короткий смешок. Наталья оглянулась и не поверила своим глазам. Между окном и отсекающей решёткой стоял мерзкий тип с головой козла, небольшими кожистыми рожками, длинными острыми ушами и страшной физиономией. Он криво улыбался, выставляя наружу свои гнусные гнилые зубы. Кисти рук с заскорузлыми когтями, как у орла, обхватили склизкие стальные прутья решетки. Наталью охватил животный ужас. Мерзкий тип хохотнул, кашлянул и во мгновение ока оказался за столом. Он схватил Натальину кружку, понюхал, поставил на место:
— Самогоночкой балуетесь! Это хорошо! Это похвально!
Наталья оглянулась. Никто не заметил странного визитера. Только она одна.
— Умерла ты, Наташенька, так что все, — тип опрокинул в себя кружку с самогоном и затряс головой, — хорошо!
Наталья моргнула. За столом сидела уже троица отвратных типов, похожих друг на дружку, как братья. Женщина не могла пошевелиться от охватившего ее страха. Она инстинктивно боялась этих неожиданных жутких сущностей и одновременно ненавидела их.
— Душа наша, — проговорил первый тип, Наталья хотела возразить, смекнув, что речь идет о ней, но ее опередил второй тип.
— Да, точно, наша! Она сделала аборт! Это ж смертный грех! — тип поднял палец и направил на Наталью острый коготь, жутко хохоча. Женщина было открыла рот, чтоб парировать это обвинение, как то самое событие, как бы подталкиваемое снизу услужливой памятью, всплыло на поверхность из недр подсознания и предстало в самом неприглядном виде! Наталья с ужасом вспомнила, что это правда! А отец-негр и вправду свалил в Африку тогда!
Козлоголовые в полном составе вскочили на стол и начали плясать и кричать, производя неимоверное смятение и увеличивая ужас в душе Натальи. Они словно веселились, злобно поглядывали на нее, приговаривая: