— На-ка выпей.
Он поднес чашу мне к губам, и я со всей силы отшвырнула ее, она разлетелась вдребезги, ударившись об пол, а содержимое оказалось на рубахе старика.
— Так не пойдет, — произнес он совершенно спокойно, — ты лучше ложись.
— Да неужели?! Сейчас, прямо разбежалась! — огрызнулась я.
Его глаза сверкнули, я не смогла отвернуть взгляд и покорно легла на кровать. Я не чувствовала своего тела, оно двигалось помимо моей воли.
— Вот так-то лучше, — ухмыльнулся довольный старик и отправился наливать вторую порцию зелья.
Вряд ли мне кто поможет. Жгучая слеза скатилась по щеке, и теплая горечь потекла по горлу. Забытье — оно ведь лучше, реальность где-то далеко, сознание не мучает жуткими размышлениями о предстоящем конце. Так лучше, да так лучше. Прости малыш… В ту минуту меня не стало, я ничего не чувствовала, ничего не понимала — жалкое насекомое в паутине голодного паука.
— Лиза, Лиза! — грохот чьего-то голоса нарушил мой покой, мое забвение. — Лиза! Очнись! — не прекращался шум. «Тише, пожалуйста, тише, — просил кто-то у меня внутри, — не надо шума».
— Лиза, ради дитя услышь меня, прошу, Лиза! — этот бас сотрясал мозг, мешал отдыхать, вносил дискомфорт в мое существование.
— Замолчи, — проскрипело в ушах, — не услышит она тебя, дурак.
— Впусти, — прогремело громом где-то далеко.
— Ишь какой, и не думай, иди откеле пришел, — вновь раздался скрип.
«Зачем эти люди шумят? Мне так хорошо спокойно было, а теперь плохо. Хочу уйти, а не могу. Мне мешают, мне тесно, душно, отпустите меня! Зачем вы мучаете меня? Я на свободу хочу, улететь далеко, чтобы не слышать вас, чтобы не чувствовать себя в этом горящем сосуде. Больно как больно, отпустите! Тысячи осколков впились и держат меня. Я ничего не хочу, отпустите, замолчите. Покой, мне нужен только покой. Тишина, больше ничего. Не мучайте, отпустите, прошу, пожалуйста…»
— Лиза, слухай меня: ведьма сказала, ты сама можешь спасти себя! Слышишь?
«Да, да я слышу, я хочу спастись, мне больно, мне тесно. Улететь хочу подальше, высоко-высоко».
— Деточка, услышь, что я говорю: она сказала, тебе нужно попросить о помощи своих Богов, они помогут, против них старик ничего не сделает, он не ведает о них. Она сказала: ты знаешь заговор.
«Богов? Да, точно. Боги помогите! Заберите меня, моя оболочка горит огнем, невыносимо больше терпеть. Боги, помогите! Боги? Нет, Бог один! Господи, помоги! Какой же заговор я знаю, чтобы ты услышал меня? Какие заговоры? Я никогда не интересовалась колдовством! Кожа трескается, сжимается, она сдавливает меня. Колдовство не от Бога. Молитва! Молитва — вот мой заговор. «Отче наш…Отче наш ижи еси на небесех…»
Первый раз молитва далась с большим трудом, я сбивалась, начинала сначала, забывала и вновь читала ее сначала. Единственная молитва, которую я помнила благодаря бабушке, возвращала меня к жизни. После пятой я уже полностью осознавала, что происходит. После седьмой открыла глаза и увидела страх в глядевших на меня мутных глазах старика. Я, не прекращая, читала «Отче наш», и колдовские чары рассеивались, старик не смог уложить меня в кровать, когда я поднялась. Жак смотрел на происходящее с улицы, переступить через порог он не мог. Неподдельная радость на его лице придавала мне сил, и в следующий раз молитву я прошептала вслух. Старик скрючился на лавке и с ужасом смотрел, как я одеваюсь. Каждое движение давалось мне с огромным трудом, но желание покинуть дом, желание жить помогали и руководили мною. Сложнее всего оказалось обуться. Я наклонилась, голова закружилась, и меня отбросило к стене. Обливаясь потом, дрожа от напряжения и не переставая читать молитву, я перешагнула порог злополучного дома.
Жак подхватил меня и огромными шагами пошел в лес. Он нес меня словно корзину с ягодами, легко преодолевая заросли и ямы. Я шептала молитву, и не могла поверить своей свободе, своему спасению. Я смотрела по сторонам широко открытыми глазами и как ребенок радовалась деревьям, подпиравшим кронами небо. Легкий воздух восхищал свежестью, я дышала взахлеб и словно в первый раз ощущала этот прекраснейший на свете аромат утра в лесу. Жак шел без устали, даже дыхание его не сбилось. А я без перерыва шептала молитву, спасшую меня от злых чар. Не знаю, сколько прошло времени с момента побега, солнце уже побывало в зените, а мы гонимые страхом все продолжали наш путь.