Я доверилась ему и маленькими глотками выпила напиток. От горячего на коже проступили капельки пота, в конечностях появилась тяжесть. Дедуля прав: я еще слаба, вот посплю и попрошу его вывести меня из леса.
Проснулась я от голосов:
— Видишь, слаба она, только проснется и опять засыпает, — послышался знакомый скрипучий голос.
— Может, ты не то варево ей варишь? — прогремел чей-то бас. — Она ж не больная, измучилась без воды и еды и всего-то.
— А дитятко? Знаешь, как бабы случается мучаются, пока разродятся. Бывает вообще с койки не встают.
— Да-а, где ж мужик-то ее? Как в лесу одну оставил, да еще и с приплодом?! — вздохнул обладатель громкого баса.
— Она-то и не знала, что брюхатая. Молодая совсем, — сказал старик.
Я открыла глаза: за столом сидел старик, а напротив огромный мужик, иначе не скажешь. Большой, как бурый медведь, с копной каштановых кудрей на голове и густыми рыжеватыми усами. Серая рубаха, похожая на мою, едва не трескалась на могучем теле. Я попыталась повернуться на бок, кровать скрипнула, и они одновременно посмотрели на меня.
— Ну, вот, проснулась, — прошипел старик. До чего же противный голос, скрипит как несмазанная дверь.
— Это Жак, — сказал он, показывая на мужчину. — А тебя-то, как звать?
— Лиза, — тихо ответила я. В горле пересохло, и язык еле шевелился.
— Отвар налью, попьешь и тебе полегчает, — сказал старик и загремел посудой. От запаха сухих трав меня затошнило, и я даже представлять не захотела, что буду пить их.
— Дайте мне воды, — попросила я.
— Какой толк от воды? Пустая она, — пробурчал старик из-за печки.
— Пустая не пустая, человек воды просит, — пробасил Жак и подошел ко мне. Огромная лапа держала чашу, словно рюмку, мне же что бы ее обхватить понадобились обе руки. Прохладная влага освежила рот и потекла в горло, я почувствовала ее путь до самого желудка.
— Спасибо, — чуть громче произнесла я. — Долго я спала?
— Как же, вон Жак уже вернулся, еще деньков пять провалялась, — проскрипел дед.
— Со мной что-то не так? Почему я так много сплю? — обеспокоилась я.
— Спишь и спишь, сон еще никому вреда не делал, — пробубнил в бороду старик.
— Поди на улицу, воздух тебе нужен, солнце. Бледная, вон какая, — сказал участливо Жак.
Я медленно поднялась и встала на холодный полбосыми ногами. Мурашки побежали снизу вверх, я передернулась и зашагала. Волоча тяжелые ноги, направилась к выходу. После полумрака землянки, дневной свет был нестерпимо ярким. Я прислонилась к дереву и сразу почувствовала облегчение, нагрузка на ноги уменьшилась, и они перестали дрожать от напряжения. Неужели беременность так на меня действует? Ребенок забирает все мои силы? Пусть забирает, главное, выносить его, не потерять. «Господи, — подняла я глаза к небу, — храни моего малыша, дай мне сил».
— Ну, лучше же на воздухе-то? — спросил, выглянув Жак.
— Да, немного лучше, — согласилась я. — А вы кто? Сосед?
— Я его сын, — ответил Жак, кивнув в сторону лестницы.
— Сын? Вы вдвоем живете? — удивилась я.
— Вдвоем, — тяжело вздохнул мужчина.
— Вы не бойтесь, я долго вас не буду беспокоить, выведите меня из леса завтра, сегодня я вряд ли дойду, — сказала я, чувствуя, как силы уходят.
— Куда эт ты собралась? — показался из-за сына дед. — Слаба ты еще по лесам бродить, о ребенке подумай.
— Теперь я только о нем и думаю, — тихо сказала я, — там же врачи, они мне помогут. А ваша машина далеко? Может, отвезете?
— Кака така машина? Нету у нас никакой машины, — удивился дед.
— Нет? — разочаровано переспросила я. — Вы отшельниками живете?
— Живем и живем, никого не трогаем, — пробурчал старик и спрятался в доме.
— Пойду, лягу, — сказала я и спустилась за Жаком вниз.
— Сейчас ягод тебе свежих насобираю, — сказал мужчина и взял корзину. Я улеглась, и старичок поднес мне чашу:
— На-ка попей.
После третьего глотка проступил пот, и я окончательно ослабла.
— Опять напоил, я ж ягоды ей принес, подождать не мог? — услышала во сне я гневный голос Жака.
— Чего ждать-то, видишь с головой у ней непорядок, ягоды тут не помогут, — ответил скрипучим голосом дед.
— Может от трав твоих и непорядок, — резко рявкнул на отца Жак.
— Без моих трав давно б девку схоронили, — обиделся дед.
— Кто тебя знает, — смягчился сын.
Глава 41. Страшная правда
Следующее пробуждение далось труднее предыдущих, я проснулась, но шевельнуться и открыть глаза сил не хватило. В горле пересохло, еле оторвав язык от неба, я беззвучно прошептала:
— Пить…
Вокруг полная тишина: ни голосов, ни шорохов, я слышала только свое дыхание. В носу невыносимо зачесалось, и я попыталась поднять руку, но она непослушно упала на живот, я провела по нему большим пальцем. «Малыш, мой малыш», — проговорила я, но не услышала своего голоса.