По моей спине пробегают мурашки, и это не имеет ничего общего с обычной холодной температурой в морге.
Что-то не так. Эта мысль не даёт мне покоя с той секунды, как я получила два тела, погибших во время пожара в доме.
Степень ожогов на их телах идёт вразрез с отсутствием повреждений в лёгких от вдыхания дыма. Вдобавок, в их файлах было указано, что они были обнаружены сидящими на стульях. При этом токсикологической экспертизой не было обнаружено ни наркотиков, ни алкоголя. Так почему же — как? — они не поднялись во время пожара и не попытались спастись?
Крошечные волоски дыбом встают на задней части моей шеи, под тем местом, где мои длинные волосы собраны в простенький хвост под сеткой для волос. Я не обращала внимания на эти странные ощущения, когда проводила вскрытие тела её парня, но с тех пор они усилились, как только я почти закончила с её телом.
Прикусываю нижнюю губу, колеблясь. Никогда не чувствовала себя вынужденной нарушить клятву. Никогда.
До этого случая.
Чёрт, я даже не знаю, возможно ли это.
Мои ладони в латексных перчатках потеют, и каждое моё движение окутано волнением. Грудь вздымается от прерывистых вдохов; я протягиваю руку к открытой полости грудной клетки тела Наоми Талбот. Невзирая на то, что мои слова едва превышают шёпот, они, кажется, разносятся эхом в пределах огромного пространства морга.
— Как ты умерла?
То, что ощущается вечностью, проходит в безмолвии, и когда под моими руками ничто не шевелится и не двигается, мои плечи облегчённо опускаются. Я больше не проклята. Хорошая новость — более того, отличная. Так отчего же я не могу избавиться от ощущения, будто меня терзает некое зловещее предчувствие?
Опустив руки на край стола для вскрытия из нержавеющей стали, испускаю протяжный выдох, но он превращается в сдавленный звук, когда тело женщины резко дёргается.
Мои ноги прирастают к месту, когда Наоми Талбот открывает глаза и быстро моргает.
— Ммс…шнвим… — Первое, что вырывается из её рта — неразборчиво, и моё сердце бешено колотится.
Её глаза судорожно мечутся из стороны в сторону.
— Уби… та.
Моя кровь словно застывает в жилах, превращаясь в осадок, когда я лишённым эмоций голосом задаю вопрос:
— Кто убил тебя?
Она снова отвечает бессмыслицей, прежде чем бормочет:
— Скорпионы.
Мои глаза расширяются, поскольку все вокруг знают о жестокой группировке, именуемой «Скорпионы».
Ещё больше бессмыслицы слетает с её рта, прежде чем она шепчет:
— Сообщи… Бронсону.
Мышцы слабеют, ноги дрожат, стараясь удержать тело в вертикальном положении. Сжимаю и разнимаю пальцы в перчатках, наблюдая как её глаза становятся пустыми, а тело снова неподвижным.
Пялюсь на неё в течение неопределённого времени, размышляя, не померещилось ли мне всё это. Отчасти желая этого, но зная правду.
Я ненадолго вернула её к жизни. И не только — она также сказала мне, что её убили.
Наоми Талбот лежит смирно, её неестественно бледное лицо безмятежно, и я осторожно закрываю ей веки.
Её появление до сих пор изумляет. Их с её парнем дом находился на территории Скорпионов, и всё же ни один из них не выглядел так, как я ожидала. Вместо того чтобы казаться опасными и неопрятными, они выглядели… нормально.
— Сообщи… Бронсону.
Она назвала имя, которое я слышала только в новостных репортажах, связанных со Скорпионами. Как главаря группировки, его упоминали наряду с фразами: «недостаточно улик, связывающих его с убийством» и «железное алиби оправдало его». То, что она посчитала необходимым сообщить об этом мужчине, одновременно нелепо и интригующе.
Я борюсь с усталостью, затягивающей мои мышцы подобно зыбучим пескам, и заставляю своё тело сотрудничать. Подойдя к холодильнику, вхожу в морозильное помещение, где хранятся тела до и после вскрытия.
Парень Наоми, Лео Норамбуэн, находится в мешке для трупов на носилках. Я разъединяю фиксаторы колёс и выталкиваю каталку из холодильника. К тому времени, как подвожу его к его покойной девушке, я вся запыхавшаяся; это чёртово проклятие исчерпывает мою энергию.
Хоть я и осознаю, что это доведёт меня до изнеможения, расстёгиваю молнию на мешке и раскрываю тело Лео. Тяжело сглотнув, собираюсь с силами, поднимаю руку над его грудной клеткой и задаю тот же вопрос. Мне нужно знать, выдаст ли он, что его постигла та же участь, что и его девушку.
— Как ты умер, Лео?
На этот раз без каких-либо промедлений: его тело трясётся, как будто по нему прошёлся электрический разряд, а глаза широко распахиваются, губы приоткрываются.