вами. Хочу тоже пойти в Центральный парк и кататься с детьми на санках. Возьмите
меня с собой! Финн». Хоуп улыбнулась, мальчишеские повадки сквозили в каждой
строчке. Отвечать она не стала, натянула перчатки и вышла из дому. Она не знала,
что ответить, да и вступать в серьезную переписку в ее планы не входило. Она не
хотела идти у него на поводу и принимать его правила игры.
Пройдя квартал пешком, она взяла такси у отеля «Мерсер» и уже через полчаса была
в Центральном парке. Некоторые улицы успели расчистить от снега, но большинство
– нет, а снегопад продолжался. Таксист высадил ее возле южного входа в парк, и
она пошла вдоль зоопарка. В конечном итоге ноги принесли ее к горкам, где вовсю
резвилась детвора, кто на обычных санках, кто на круглых пластиковых ледянках.
Чуть в стороне стояли мамаши и следили за своими отпрысками, поеживаясь от
мороза, а отцы катались вместе с детьми и быстро ставили на ноги упавших с санок
ребятишек. Дети визжали и смеялись, явно получая удовольствие, и Хоуп украдкой
фотографировала, наводя объектив на озаренные радостью и весельем детские лица.
Неожиданно, помимо ее воли, эта картина отбросила ее назад, в прошлое, к той
ране в сердце, что никак не хотела заживать. У Хоуп на глаза навернулись слезы,
на сей раз не от мороза, а от грустных мыслей, и чтобы отвлечься, она принялась
снимать причудливо застывшие в снежном обрамлении ветви деревьев, но это не
отвлекло ее от тягостных воспоминаний. От нахлынувшей боли перехватило дыхание,
и, обливаясь горючими слезами, Хоуп опустила камеру, отвернулась и стремглав
сбежала с горки. Она выскочила из парка, словно спасалась бегством от
атаковавших ее призраков, и пробежала до самой Пятой авеню, после чего повернула
в сторону центра. Такого с ней давно не случалось. Когда она вошла к себе домой,
ее всю трясло.
Хоуп сняла пальто и долго стояла у окна, а когда повернулась, то увидела на
мониторе компьютера утреннее письмо Финна и перечитала его. У нее не было ни сил,
ни желания ему отвечать. Пережитые эмоции оставили ее без сил. Хоуп отвернулась
от компьютера, вспомнила, что сегодня сочельник, и ей стало еще тяжелее. После
развода она всеми силами старалась уберечься от воспоминаний, сязанных с
праздниками, особенно с Рождеством. Но сейчас, после того как она увидела
счастливых ребятишек в парке, все, от чего она раньше пряталась, ударило по ней
с новой силой. Пытаясь отвлечься, Хоуп включила телевизор, и тут же на нее
обрушились рождественские песнопения в исполнении детского хора. Она горько
рассмеялась, выключила телевизор и села за компьютер в надежде, что сочинение
ответа Финну ее немного отвлечет. Она не знала, чем еще себя занять. Впереди
была долгая и тоскливая ночь – как горный хребет, на который, хочешь не хочешь,
а надо взбираться.
«Привет! У нас сочельник, а я в разобранном виде, – быстро набрала она. –
Ненавижу Рождество! Сегодня меня навестили призраки прошлых праздников. Чуть
жива осталась. Надеюсь, вы с Майклом чудесно проводите время. Веселого Рождества!
Хоуп». Она отправила письмо, но, перечитав, тут же пожалела – слишком оно
показалось слезливым. Однако отменить отправку было уже невозможно.
В Лондоне была полночь, и Хоуп не ожидала ответа раньше завтрашнего дня – если
он вообще придет. Поэтому она крайне удивилась, когда компьютер подал сигнал о
полученном сообщении. Это был ответ от Финна.
«Скажи призраку прошлых рождественских праздников, чтобы убирался, и запри за
ним покрепче дверь! В жизни важнее будущее, чем прошлое. Я тоже недолюбливаю
Рождество. Хочу тебя снова увидеть. И поскорее! Финн». Письмо было коротким и
чуточку пугающим. Он хочет ее увидеть? К чему эта переписка? И главное – зачем
она сама пишет ему? Этого она не могла себе объяснить, как не понимала она и
того, чего ждет от Финна.
Она живет в Нью-Йорке, он – в Дублине. У каждого своя жизнь, свои интересы, он
для нее лишь объект фотосъемки, не более. Но у нее из головы не шло то, что
говорил ей Финн за ужином, и еще глаза, какими он на нее смотрел. Это было какое
то наваждение, и то же самое он сказал о ней. Хоуп чувствовала растерянность, но
все же ответила на его послание, постаравшись сохранить деловой и непринужденный
тон. Ей вовсе не хотелось затевать с Финном какой нибудь подростковый роман по
той лишь причине, что сейчас Рождество и ей одиноко. Она прекрасно понимала, что
это будет большой ошибкой. К тому же он совсем не ее поля ягода, он человек
международной известности, у его ног – все женщины мира. Ей не хотелось
становиться одной из них, и еще меньше хотелось соперничества.
«Благодарю. Прости за слезливое послание. У меня все прекрасно. Просто
праздничная хандра. Горячая ванна и крепкий сон помогут с этим справиться. Всего
наилучшего! Хоуп». Она отослала почту и сразу почувствовала себя лучше. Ответ
пришел сразу, и в нем сквозило некоторое раздражение.
«Для всякого человека старше двенадцати праздничная хандра – дело обычное. Но
что означает это «Всего наилучшего»? Не надо так пугаться! Я тебя не съем, и я
не призрак твоих прежних праздников. Ай-ай-ай! Выпей ка бокал шампанского.
Всегда помогает. С любовью, Финн».
– Черт! – воскликнула она, прочтя письмо. – «С любовью» – подумать только!
Полюбуйся теперь, что ты натворила! – сказала она себе и еще больше
разнервничалась. Она решила не отвечать, но одному его совету последовала и
налила себе шампанского. Всю ночь письмо так и висело на экране компьютера, и
Хоуп его не замечала, но перед тем как идти спать, все же перечитала и решила,
что все это ничего не значит и будет благоразумнее не отвечать. С этой мыслью
она забралась в постель. «Утро вечера мудренее», – сказала себе Хоуп. Она
повернулась, чтобы погасить свет, и взгляд ее упал на фотографии юной танцовщицы,
развешанные на стене. Она долго смотрела на них, а потом выключила свет и
зарылась головой в подушку.
Глава 5
Утром Хоуп действительно проснулась совсем в другом настроении. Пускай сегодня
Рождество, но кто сказал, что этот день чем то отличается от других? Она
позвонила на яхту Полу – единственная ее уступка Рождеству. У Пола все было в
порядке, если не считать того, что в самолете он простудился, а это для него
было чревато неприятными последствиями. Они пожелали друг другу счастливого
Рождества, немного поболтали, избегая щекотливых тем, и на этом разговор
закончился. Хоуп достала коробку с фотографиями, чтобы выбрать снимки для
приближающейся выставки, и на несколько часов погрузилась в работу. Было уже два
часа, когда она наконец оторвалась от дела и решила выйти на улицу. Еще раз
бросила взгляд на висящую на мониторе почту от Финна и выключила компьютер.
Нечего поощрять его поползновения и влезать в отношения, которые ей совсем не
нужны.
Хоуп оделась и вышла. Погода была чудесная. Мимо спешили в гости люди,
постояльцы отеля «Мерсер» совершали послеобеденную прогулку по городу. Хоуп
прошлась по Сохо и добрела до Гринвич-виллидж. День был солнечный, и вчерашний
снег потихоньку начинал таять. Хоуп вернулась домой посвежевшая и еще немного
поработала. В восемь вечера она собралась перекусить, но оказалось, что в доме
нет еды. Хоуп решила было обойтись без ужина, но есть хотелось, и она решила
сбегать в ближайшую лавку и взять сэндвич и суп. Сегодня настроение у нее уже
было не такое мрачное. На завтрашний день она запланировала посещение галереи в
Верхнем Ист-Сайде, чтобы обсудить предстоящую выставку. Хоуп надела пальто, с