Василий Григорьевич Авсеенко
По всѣмъ
(Изъ письма заѣзжаго провинціала).
Пишу тебѣ, душа моя Гуськовъ, на второй-же день по пріѣздѣ въ Петербургъ. Надобности въ этомъ никакой нѣтъ, но хочется подѣлиться впечатлѣніями, какъ говорилъ поэтъ Пушкинъ.
Петербургъ, я тебѣ скажу, чудесный городъ, только совсѣмъ не такой, какимъ я воображалъ его. Начать съ того, что все тутъ очень просто. Выходишь изъ вагона, и видишь голую закоптѣлую стѣну. Вошелъ въ вокзалъ – опять голыя стѣны, и тоже какъ будто прокоптѣлыя. А я думалъ, что тутъ иначе и ступить нельзя, какъ по коврамъ, и что на каждомъ шагу взоръ услаждается чѣмъ либо грандіознымъ, или художественнымъ.
Повезъ меня извозчикъ по Невскому, и надо сказать – плюгавый какой-то извозчикъ: у насъ въ Ростовѣ они гораздо лучше. Но и Невскій тоже, надо признаться, разочаровалъ меня: улица широкая, дома преогромные, но все ихъ украшеніе состоитъ изъ громадныхъ вывѣсокъ. Ѣхать-же очень трудно, потому что то правая сторона загорожена, то лѣвая; это оттого, что теперь починяютъ мостовую. Два новые дома обратили на себя мое вниманіе: стоятъ почти рядомъ, оба изъ одного и того-же бѣлаго камня, и въ одномъ одинъ банкъ, а въ другомъ другой. Полагаю, что и всѣ остальные банки выстроятся точно также, и тогда будетъ очень удобно узнавать ихъ среди другихъ домовъ. А трактиры всѣ имѣютъ вывѣски зеленаго цвѣта.
Ты понимаешь, что почистившись и переодѣвшись, я тотчасъ вспомнилъ именно о трактирахъ, такъ какъ мнѣ ѣсть хотѣлось. И что-бы скорѣе изучить эту часть, я позавтракалъ кряду въ двухъ. Это очень возможно, потому что порціи подаютъ маленькія. Машины играютъ и скатерти довольно чистыя, но великолѣпія, о которомъ мы оба мечтали, никакого нѣтъ. Со мною рядомъ очень видный генералъ сидѣлъ, и ему подали точно такое же соломенное стуло, какъ и мнѣ. А на счетъ Доминика это все враки, будто тамъ можно поѣсть пирожковъ и улизнуть не заплативши: я, для провѣрки, попробовалъ такъ сдѣлать, но меня тотчасъ остановилъ лакей въ синей курткѣ съ зеленымъ передникомъ, и довольно строго вернулъ къ буфету. Буфетчикъ же, давая сдачу, такъ пристально на меня смотрѣлъ, точно глазами фотографію снималъ.
Обѣдать, душа моя, поѣхалъ я за-городъ, и для этого взялъ громадное шестимѣстное ландо. Представь себѣ, что такой экипажъ здѣсь стоитъ гораздо дешевле двухмѣстной коляски, и даже пролетки. Правда, ландо это громыхало и скрипѣло, и лошади никакъ не налаживались въ ногу, потому что правая вдвое была выше лѣвой; но въ смыслѣ помѣстительности нельзя желать лучшаго.
За обѣдомъ играли румыны, только не знаю, тѣ ли самые, что были у насъ въ Ростовѣ, или другіе. Гулялъ по саду и заглядывалъ въ бесѣдки, гдѣ кутятъ съ дамами. Очень нарядныя дамы, въ громадныхъ шляпахъ. На двухъ я положительно засмотрѣлся, но ко мнѣ подошелъ какой-то очень сердитый мужчина и попросилъ отойти.
При выходѣ, долго не могъ дождаться своего ландо, потому что здѣсь заведенъ странный обычай – отсылать порожніе экипажи на какой-то дальній островъ, можетъ быть даже необитаемый.
Изъ ресторана поѣхалъ прямо на «стрѣлку», такъ какъ былъ часъ самаго фешенебельнаго гулянья. Другъ мой, помнишь ли ты наши мечтанія объ этой «стрѣлкѣ», объ этомъ «пуантѣ»? Какъ разыгрывалось наше воображеніе, какія чудеса роскоши, великолѣпія, элегантности представлялись намъ! И повѣришь-ли, я ничего этого не нашелъ. Мимо моего ландо плелись извозчики, шныряли какія-то таратайки, гдѣ сидѣли господа съ картузами на головахъ, и раскачивались такія же ландо. Впрочемъ, я человѣкъ заѣзжій, и судить не могу. Можетъ быть эти господа въ таратайкахъ – очень знатные люди, и носятъ картузы и голенища только чтобъ намекнуть на свой образъ мыслей; но мнѣ они показались мелкими торговцами или лошадиными барышниками. Элегантныхъ же экипажей было не болѣе десятка, и въ одномъ изъ нихъ я узналъ тѣхъ самыхъ дамъ, которыми любовался въ ресторанѣ. Но я заподозрилъ, какъ будто онѣ были… ты понимаешь? – черезчуръ веселы.
Я обратился къ моему кучеру съ вопросомъ, всегда ли «стрѣлка» имѣетъ такой скромный видъ, и онъ пояснилъ мнѣ, что настоящая публика бываетъ здѣсь только въ маѣ, а теперь собирается самая пустая «шармаша» – «изъ провинціи, значитъ, вотъ вродѣ какъ вы». Не взирая на неумѣстность послѣдняго замѣчанія, я понялъ въ моемъ возницѣ глубокаго знатока петербургской жизни, и потому предложилъ ему составить программу моего вечера, съ тѣмъ чтобы проѣхаться, какъ говорится, «по всѣмъ», и всюду поспѣть къ самому надлежащему часу. Возница отнесся къ вопросу съ живѣйшимъ участіемъ, и сейчасъ же набросалъ планъ дѣйствій. Перво-на-перво, пояснилъ онъ, надо въ «Зоологическій садъ», потому тамъ публика ранняя. «А оттелева гони въ „Акваріумъ“, тамъ тебѣ что угодно: либо къ нѣмцамъ поспѣешь, либо къ французинкамъ. А напосля того безпремѣнно на Крестовскій, къ самому розвалу». – Да вѣрно-ли такъ выйдетъ? – спросилъ я.