Глядя на них, Билли поняла, что они про нее уже забыли. Ну что ж, ее секрет подождет, подумала она, и к тому же ей надо позавтракать. Она легко сбежала по лестнице и пересекла разделенную раздвижными дверями залитую солнцем большую гостиную своего огромного, но очень удобно спланированного дома.
Это был старый дом, каких немало в Калифорнии, еще довоенной постройки, 30-х годов, но, несмотря на свои внушительные размеры, обладавший своим особенным, неповторимым духом. В этом доме чувствовалась личность его теперешней хозяйки. Глаз радовали непринужденно расположенные островки диванов и кресел, обтянутых полосатой французской тканью и слегка поблекшим английским вощеным ситцем с цветочным рисунком ненавязчивых благородных оттенков; паркетные полы покрывали красивые ковры ручной работы, и в каждой комнате были действующие камины с подготовленными для топки горками дров. Но ничто не придавало дому такой теплоты, как цветущие растения, папоротники и даже небольшие деревья, которые располагались в углах и нишах, около высоких стеклянных дверей, ведущих на веранду. Внимание вошедшего также неизменно привлекали книги, заполнявшие шкафы, и множество картин на подрамниках и просто прислоненных к стенам. Во всех комнатах — на столиках, комодах, бюро — маленькие изящные бронзовые статуэтки, старинные серебряные подсвечники, большие шкатулки и пустые птичьи клетки; на полу, рядом со стульями, — корзины, набитые журналами, и повсюду — самые, разнообразные антикварные вещи, купленные потому, что они просто красивы и неповторимы и так красноречиво говорят о характере их обладательницы. Во всей обстановке не чувствовалось ничего показного, никакого стремления к пышности, среди множества необычных предметов, так естественно наполнявших огромный дом, не было ни золота, ни осыпанных драгоценными камнями табакерок, и все же было ясно, что Билли никогда не сопротивлялась соблазну купить то, что ей хотелось. Сами комнаты были настолько просторны, что, несмотря на их сумбурно-очаровательную обстановку, в них царила атмосфера чистого пространства, свежести и какой-то внутренней беззаботности. Без сомнения, этот дом принадлежал женщине, которая прежде всего хотела порадовать самое себя, и только огромные деньги позволяли поддерживать в нем состояние изумительного совершенства при том не поддающемся логике беспорядке, который Билли так любила.
Устремившись в буфетную, она быстро прошла через библиотеку, музыкальную комнату и столовую, весело улыбнувшись на ходу трем служанкам, занятым своими повседневными делами. Две из них приехали несколько минут назад и уже принялись расставлять в вазы свежие цветы, в руках у третьей она заметила огромную пачку телеграмм.
Повар Билли Жан-Люк, увидев на кухне свою хозяйку, постарался скрыть удивление: дважды в неделю он обсуждал меню с мисс Спилберг, но сама миссис Орсини редко появлялась здесь, и уж, конечно, не в халате. Билли попросила его приготовить тарелку сандвичей для Санди и Вито, а для себя то, на что она отваживалась лишь в особых случаях — три тонких куска белого хлеба с толстым слоем ее любимого клубничного джема и кусочками сильно зажаренного бекона. По вкусу такое сочетание напоминало кисло-сладкую китайскую еду для младенцев, а по отсутствию калорий являло собой верх кулинарного искусства.
Соленое, сладкое, белый хлеб, мясо… Пока, дожидаясь завтрака, она сидела в столовой, у нее буквально текли слюнки при мысли о хрустящем, покрытом прозрачным жиром беконе. Да, прежде чем сесть на диету, подобающую ее положению, это будет ее последнее «прости», своего рода безудержное пиршество. Такое может понять только женщина, как она, привыкшая к ограничениям, женщина, знающая, во что обходится каждый лишний грамм съеденного, женщина, как она, в восемнадцать лет сбросившая весь лишний вес и решившая всю жизнь оставаться стройной.
Сегодня вечером — только дыня, жареные помидоры и паровая рыба, без сожаления подумала Билли, потягивая апельсиновый сок и оглядывая гостиную. Эти непрерывные телефонные звонки скоро прекратятся. Ведь, судя по тому, что Вито до сих пор не успел побриться и одеться — а он всегда, что бы ни случилось накануне, вставал очень рано, — телефонная эпопея длится уже давно. Еще немного — и все успокоится, начнется обеденный перерыв, и Санди с Вито уедут в офис, чтобы нормально работать. Конечно, в дом еще будут звонить, будут приносить цветы и телеграммы, но свистопляска, связанная с «Оскаром», пойдет на убыль. Такая победа — большое событие в ее с Вито жизни, но, в конце концов, у людей масса более важных дел.
Билли закончила свой греховный завтрак и, уже поднимаясь по лестнице в жилую часть дома, поняла, что, занятая другими мыслями, так и не почувствовала вкуса еды. Подходя к двери своей гостиной, она надеялась, что там уже никого нет: Санди наверняка уехала, а Вито одевается у себя в гардеробной, но, войдя в комнату, увидела ту же картину, что и полчаса назад. «Какого черта?» — написала она на листке бумаги и сунула его под нос Санди. На лице секретарши появилось выражение, близкое к отчаянию, и, зажав плечом трубку, она написала: «Он разговаривает с Редфордом, а я держу Николсона».
— Вот это да! — вырвалось у Билли. Она была озадачена и раздражена. Боже мой! Что происходит? Ведь у таких актеров прекрасные агенты. Почему же Вито должен разговаривать с ними напрямую? А может быть, они сами звонят ему? В списке бестселлеров «Стопроцентный американец» занимает первое место уже семь месяцев, это лучшая книга, и все хотят принять участие в фильме, все понятно, но такое нарушение принятого в Голливуде протокола просто неслыханно! Билли уже села поблизости, чтобы послушать разговор, когда Санди протянула ей еще один листок.
«Сюда едет Мэгги со съемочной бригадой, готовит специальный выпуск для сегодняшних вечерних теленовостей. Может быть, вам одеться?»
У Билли изумленно округлились глаза. Какое право они имеют вторгаться в ее личную жизнь? В заключительный период работы над «Зеркалами», когда необходимо было сделать окончательный монтаж и свести звук так, чтобы студия не вмешивалась, она с готовностью предоставила Вито и его ораве свой дом на полтора месяца. Все полтора года, что ушли на создание фильма, она работала по восемнадцать часов в сутки, без конца перепечатывая сценарий; во время этого сумасшествия ни разу не упрекнула Вито в том, что пачкают и царапают паркетные полы и ломают хрупкие безделушки, а теперь еще сюда мчится эта Мэгги Макгрегор со своими ненормальными операторами! Да Билли абсолютно не волнует, что ее телешоу из Голливуда в первую и последнюю неделю каждого месяца — одна из пяти самых популярных программ в Америке. И что из того, что Мэгги предупредила Вито о присуждении «Оскара»? Она — подруга Вито, а не ее, и никогда не будет ее подругой. С каждой встречей их взаимное недоверие лишь возрастало. Они не могут позволить себе быть врагами: слишком на виду в городе и в Голливуде, но и ближе они тоже никогда не станут. И вообще, о чем тут говорить! В конце концов, ее дом — не съемочная площадка, и она не хочет видеть здесь посторонних, она не пускает сюда даже фотографов из журналов, и Мэгги это прекрасно известно.
В течение последних трех лет, с тех пор как Билли купила Холби-Хиллз на Черинг-Кросс-роуд, проходящей по южной стороне бульвара Сансет сразу за Беверли-Хиллз, куда все так стремились, дом круглосуточно охранялся частной охраной; декоративный кустарник скрывал колючую проволоку, натянутую по всему периметру участка в четыре с половиной гектара; в начале подъездной аллеи, у высоких ворот дежурили два человека в форме, и если останавливалась машина с желающими поглазеть, то их просили проехать дальше. Такое было по карману лишь одной из самых богатых женщин мира и воротилам преступного бизнеса, для которых подобные меры просто необходимы. И вдруг Мэгги Макгрегор, даже не дождавшись, пока она уйдет, ломится сюда со своей съемочной бригадой. Почему она не хочет взять интервью у Вито в его офисе?
По-прежнему не желая беспокоить мужа, Билли на том же листке вывела вопросительный знак и вновь пододвинула его Санди, которая, на мгновение перестав любезничать с Джеком Николсоном, прошептала: «Публике интересно, поэтому Мэгги всех снимает в домашней обстановке».