Они встретились вечером, здесь. Эдна уговаривала приехать в Нью-Хэйвен, но Фрэнки не был уверен, что доедет, хватит сил. Эдна изменила свои планы и приехала поездом около шести вечера. Поднимаясь по ступенькам, мысленно запасалась терпением. Фрэнки цела и невредима — это она узнала по телефону.
Дверь распахнулась. Эдна, опасавшаяся, что встреча получится холодной, подавила в себе порыв и не обняла дочь. Она уперла руки в боки и уставилась на Фрэнки, ожидая, что ей выкажут пренебрежение. Но ничего такого заметно не было. Напротив, Фрэнки пригласила ее в дом и вдруг обняла. Напряжение у Эдны немного спало, но она решила сохранять бдительность.
Они устроились в гостиной, и Эдна обратила внимание, что здесь стало намного лучше. Появились хорошие занавески, новый ковер, цветы в горшках. Нет набросанных вещей на полу, книг и пластинок в беспорядке. Чистые стены и даже гравюра в рамке. Ну, если картина висит, значит все нормально.
Фрэнки приготовил ей чаю и сел рядом на софу.
— Ужин тоже готовится. От "Свансонов", ты любишь курицу?
— Я не очень голодна. Этого, — Эдна кивком показала на чай, — достаточно.
— Готово будет через час. Поужинаем позже?
— Потом и решим. А у тебя очень мило. Ты нашла, чем себя занять.
— Да? — Фрэнки забеспокоился, вспомнив, чему посвящал себя несколько недель. — В основном Терри старается. Делает все, что я ему скажу. Сейчас мы ладим.
— Ты не работаешь, мне это нравится.
— Да, я не работаю.
Из проговорок и намеков, так или иначе звучавших последние два года, у Эдны сложилось тягостное впечатление о работе Фрэнки. Она расстраивалась, хотя вида особо не показывала. И сейчас, узнав, что с той работой покончено, она облегченно вздохнула.
— Прекрасно. Еще успеешь наработаться.
— У Терри сейчас две работы. Даже три, если учесть то, что ему приходится делать здесь.
— Поддерживать порядок в доме — это тоже работа. Хотя очень многие так не считают. — Она осмотрелась по сторонам. — Мне нравится, как ты здесь все устроила.
— Ты никогда не ощущала себя поездом? — вдруг спросил Фрэнки.
Эдна нахмурилась, потом засмеялась и похлопала себя по животу. — Баржей, может быть. Но поездом… нет.
— Я чувствую себя как поезд без тормозов. И невидимая рука разгоняет меня сильнее и сильнее.
— Не понимаю, о чем ты?
— Я совершаю поступки бездумно. Даже не знаю… И не могу остановиться.
— Что с тобой, Франческа? У тебя всегда проблема, что-нибудь да происходит. Почему?
— У тебя тоже были проблемы.
— Ты себя всегда толкаешь на какие-нибудь трудности, эти драмы…
— Я говорю не об этом. Поверь мне.
Эдна укорила себя за некоторую резкость. Она не хотела судить излишне сурово. — Рано или поздно ты должна взять на себя ответственность.
— Уже сделано, — пробормотал Фрэнки. — Смотри, что теперь со мной происходит.
— Это жизнь, Фрэнки. — Ты делаешь все возможное. Но успеха или добиваешься или нет.
Фрэнки хохотнул. — А в чем именно заключается успех? Тоже вопрос, не так ли? Чем же я буду жить?
— Ничего нет плохого в честолюбии. Оно дает человеку цель, понятие жизненных ценностей. Такое, что есть мало у кого из нас. У меня ничего подобного никогда не было, только семья. А семья тоже штука непредсказуемая. — Она старалась не смотреть на дочь. — Это не так уж безопасно — поставить свою жизнь в зависимость от другой.
— Прошлой ночью у меня был конфликт с собственным честолюбием. Это было ужасно. Лучше миллион раз потерпеть неудачу, чем встретиться с самим собой.
— Ты снова об этом, Франческа. Я тебя не понимаю.
— Ведь было уже сказано — я поезд.
Эдна покачала головой, вспоминая времена попроще и потеплее. Тогда можно было просто заботиться о своем ребенке, получая от этого какую-то отдачу. — У людей бывают провалы в жизни, — неохотно проговорила она. — Но это еще не конец света.
Фрэнки чуть не завопил при этих словах. — Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? Еще немного, и я стану хуже, чем Терри. А изменить направление жизни я не могу, потому что тогда стану жертвой. Так или иначе я в западне. Я — жертва.
— Жертва, жертва, жертва, — взорвалась Эдна. — Только и слышу об этом последние времена. Как будто говорит человек, который не живет собственным умом. Но ты-то что, у тебя все на месте, Фрэнки, хорошая моя. Ты никакая не жертва, пока сама того не захочешь.