Развернувшись на каблуках, Ирвин широким шагом двинулся к выходу из корабля, и оба металлических робота последовали за ним.
Как только внешняя дверь космолёта была открыта, переходной шлюз тут же наполнился горячим леарским воздухом. Он был лишён всякого природного запаха, но его сухой удушливый жар ощущался очень хорошо. Помимо этого, в глаза ударил ослепительный свет Фандеи, чей белый диск сейчас находился высоко в небе, посылая на поверхность планеты свои обжигающие лучи.
Ирвин быстро опустил лицевой щиток с зеркальным светофильтром и включил кондиционирование шлема на полную мощность, после чего взглянул на показатель термодатчика. К середине дня воздух над Шерским оазисом прогрелся до сорока семи с половиной градусов выше нуля по Цельсию, но это было не так уж много, если учитывать, что на Леаре ещё не закончился прохладный сезон.
В тёплое время года даже в этих местах температура достигала шестидесятиградусной отметки, а в других районах материка она могла быть ещё выше. Такой знойный климат существовал здесь уже много тысяч лет, хотя земные исследователи обнаружили немало доказательств того, что раньше на Леаре бывали и своего рода ледниковые периоды, когда температура на полюсах планеты опускалась ниже 0 градусов. Однако местная флора и фауна постепенно приспособилась к новым условиям обитания, и для некоторых видов живых существ нынешняя жара была даже предпочтительней.
Из-за своих физиологических особенностей туземцы тоже не испытывали в здешнем климате никакого дискомфорта и воспринимали его как норму. Они чувствовали себя хорошо во всех регионах Леара, но селились обычно вблизи оазисов и на морских побережьях, где было легче добыть пропитание. Разнообразная живность, обитающая в пресных и солёных водах планеты, составляла их основной рацион.
Ирвин вышел из корабля, сделал несколько шагов по твёрдой желтоватой почве и огляделся. Представший его взору пейзаж был знаком и мало привлекателен.
Тонкие деревья с кривыми серыми стволами и мелкой оранжевой листвой возвышались максимум на три метра. Ядовито-красные растения похожие на веер из птичьих перьев также производили отталкивающее впечатление, а тучи маленьких летающих насекомых и вовсе вызывали раздражение.
Они роились над головой Ирвина и всё время пытались прокусить его спецодежду, чтобы отложить свои личинки в живую плоть для дальнейшего развития. И этим назойливым паразитам было совершенно неважно, что перед ними хорошо экипированный человек, а не какой-нибудь полуодетый абориген. Впрочем, толстую кожу туземцев прокусить было не намного проще, чем плотный материал комбинезона, так что многочисленным насекомым чаще всего приходилось довольствоваться кожей животных и стеблями некоторых растений.
Когда гусеничный робот съехал по пандусу на землю, Ирвин повернулся к МИРу- 1, оставшемуся в шлюзовой камере, и сказал:
— Ну, всё, жестянка, мы уходим. Пока.
— До свидания, капитан. Желаю вам удачи.
— Благодарю, — ответил Ирвин и удобнее сел сверху на МИРа-2.
До захода Фандеи им нужно было преодолеть не менее 35 километров, а идти весь путь пешком ему не очень-то хотелось. Зря что ли он взял с собой помощника, который отличается повышенной проходимостью.
— Вперёд, поехали! — громко скомандовал Ирвин, хлопнув робота по задней части корпуса.
Рыкнув движками, МИР- 2 набрал скорость и двинулся прямиком в лесные заросли, давя на своём пути всё, что попадало под широкие гусеницы. Вскоре «Торговец» полностью скрылся из вида, и они оказались в самой гуще леарской растительности. Лес был погружён в привычную для него тишину, и только изредка кое-где раздавались приглушённые выкрики каких-то существ.
ГЛАВА 3
Прошло около получаса, прежде чем они выехали на открытое пространство равнины. От границ пройденного леса до самых берегов Руанского моря тянулась унылая жёлтая степь, иссушаемая не только лучами местного светила, но и постоянно дующими ветрами. На спёкшейся и растрескавшейся от дневного жара почве росли редкие невзрачные растения. В основном это были маленькие колючие кусты, оплетённые длинными лозами белых вьюнков. Правда, с наступлением вечерних сумерек степь преображалась до неузнаваемости.
Сразу после того, как Фандея уходила за горизонт, на колючках распускались фиолетовые и розовые цветки, а из трещин в земле выползали разнообразные насекомые и мелкие зверьки. К тому же, здесь регулярно бывали не продолжительные, но сильные дожди. Почти каждую ночь с просторов южного океана сюда приходили тяжёлые тучи, поливающие сухую землю живительной влагой. Таким образом, степь полностью оживала и преображалась на несколько часов, чтобы затем снова умереть с первыми проблесками рассвета. Однако сейчас всё было по-другому.