Пока она убирает мусор, одеваюсь. Движения чёткие, по-спортивному сухие. Автоматические. Достаю из кармана подарок и вкладываю в её руку.
— Спасибо, милая. Но на этом всё. Я больше не приду.
Она испуганно заглядывает в коробочку. Удивление, восхищение, а потом до неё доходит смысл моих слов.
— Сегодня не придёшь?
Или не доходит. Она испуганно моргает.
— Нет, сегодня я уйду и больше не вернусь. Никогда, — внушаю я недоступные её пониманию истины.
Её глаза расширяются, и тут же капризно изгибаются губы. Надеюсь, она не собирается плакать?
— Ты меня бросаешь?
Ну, слава богу! Я с облегчением выдыхаю и, не сходя с места, начинаю натягивать вещи в обратном порядке: ботинки, шарф, пальто. Даже удобно, что дальше прихожей мы так и не ушли.
— Ты меня бросаешь?! — переходит она на повышенный тон. — После всего, что между нами было?
Перелистываю мысленно это всё: пару ужинов, деловая встреча, где она глупо хихикала, а потом — только её скрипучий диван и секс, секс, секс. Тоненькая вышла брошюрка наших отношений и, скажем прямо, скучненькая.
— Да, — заявляю уверенно.
— Ну ты и скотина! — выкрикивает она с чувством, ломая идеальные черты лица уродливой гримасой.
Я засовываю руки в карманы брюк, откинув полы пальто, и насмешливо разглядываю эту обиженную идиотку.
— Что? Поимел, как хотел, можно выкинуть? — её грудь ходит ходуном. Губки-бантики сжимаются почти в тонкую линию. — А я ведь любила тебя. Мне ничего от тебя было не нужно.
— О, милая, если бы, как хотел. Но раз ты считаешь, что я зря потратился, — протягиваю руку к подарку. — И воспоминания обо мне тебе дороже…
— Отвали! — жадность и расчётливость победили. Она прячет коробочку за спину.
— С наступающим Новым годом! — легко произношу заезженное поздравление и выхожу прочь, не оборачиваясь.
— И всё же ты скотина! — кричит она мне вслед. — Желаю тебе однажды вляпаться по самые яйца! Так, чтобы мозги набекрень и душу — вон!
Я улыбаюсь и легко сбегаю по ступенькам. Вляпаться и набекрень — это точно не про меня.
Раздаётся рассерженный хлопок дверью.
Ещё одна подружка осталась в прошлом. Да будет так!
7. Виктория
Чёртов Алекс Берг!
С мыслями о нём проходит бессонная ночь. С мыслями о нём прибегаю утром на работу. В новом лифчике. Ну, правда, не выкидывать же!
Переодеваюсь, выхожу в зал к своим «пампушкам».
- Победина, - Гремлин встречает меня лично, как английскую королеву. Отводит в сторонку, безжалостно стиснув запястье. - А ты зря при параде. Иди-ка, милая, пиши заявление. Ты у меня больше не работаешь.
- Как не работаю? - оглядываюсь на болтающих между собой «спортсменок». Невольно отмечаю, что в канун праздника пришли немногие. Но ведь пришли!
- Спроси ещё почему? - Павел Андреевич обдаёт меня запахом своего тошнотного освежителя и криво ухмыляется.
- Почему? - гордо вскидываю подбородок.
Гремлин холодно смотрит в глаза и переходит на официоз:
- Потому что это мой клуб, Победина. А мы с тобой как-то не сработались. Как-то не справилась ты с поставленной руководством задачей. Поэтому идите, Виктория, в бухгалтерию. Получите расчёт, и чтобы уже сегодня я вас здесь не видел.
Провожаю глазами его бычью шею. Какой дурак назвал его Гремлином? Обидели маленькое злобное мифическое существо. Козёл этот Громилов, с большой буквы К.
- Спасибо за отличный подарок ко дню рождения, - нарочито кланяюсь я в пояс его удаляющейся спине в деловом костюме.
Просто замечательное окончание старого года. Иду переодеваться и собирать свои вещи - сбрасывать наеденные за праздники килограммы мои «пампушки» будут уже без меня.
Ида Сергеевна, главный бухгалтер «Олимпикуса», смотрит на меня с нескрываемым торжеством.
Девушка в соку под тридцать. Кроваво-красные губищи, грудь на полметра вперёд, крутые бёдра, тонкая талия, красивые ноги - всё, казалось бы, при ней, кроме одного: Ида сохнет по Гремлину. А он-то ей в руки и не даётся.
Едва я устроилась в фитнес-клуб, Лариса, старожил и тренер по бодибилдингу, напрямик заявила:
- Не дай тебе боже перейти дорогу нашей прекрасной Иде – сожрёт и не подавится.
Я молча удивилась, но спрашивать ни о чём не посмела. Девчонке после института, имеющей в запасе только скромный год работы в школе учителем физкультуры, не пристало задавать неудобные вопросы на новом месте.