Ханамия всегда отличался довольно мощной харизмой и смазливой внешностью. Его огромные, оливкового цвета глаза всегда могли сыграть ему на руку, как и густые брови, которые были такой необычной формы, что придавали его лицу невероятную миловидность и огромную порцию ярко выраженной смеси грусти и смущения. Да, его всегда хотелось обнять и приголубить, пожалеть, поцеловать в макушку, дать вкусную шоколадку и отправить гулять к друзьям, и черт с ней, с той разбитой вазой, с оскорблениями, которыми он любезно обсыпал учителя или с очередным издевательством над дедом. Ведь, вы только посмотрите на этой милое грустное личико, на эти большие красивые глазки, на эту пухленькие губки. Как на такого малыша можно кричать или еще чего хуже, отвесить ему пару затрещин?
Чем Макото и удачненько пользовался. Даже тембр голоса у него был мягкий, бархатный и такой невинный. И ему хотелось верить, и верили. При чем абсолютно все. По окончанию младшей школы, паренька наградили золотой медалью и аттестатом за высокие достижения в учебе, и с облегченным выдохом, наконец-таки выпустили из школы. Так Ханамия с довольной мордой перешел в среднюю школу. Да, он всегда любил быть лучше остальных. Чувство превосходства в нем было с самого рождения, а со временем оно трансформировалось в ужасный эгоизм и высокомерность. Нельзя было сказать, что пареньку нечем было гордиться. Нет, очень даже наоборот. Его оценки были лучшие. Его достижения заставляли зеленеть от зависти сверстников, а его милая улыбающаяся мордашка просто вводила в анабиоз все девичьи умы и сердца.
Ханамия всегда точно определял свои преимущества и имел ярко выраженные принципы, которым, как ни странно, никогда не изменял. Если он во что-то верил, то верил до конца. Если он за что-то брался, то доводил до конца. Если он чего-то хотел, то он получал это любой ценой и никогда не отступал. Это, пожалуй, были единственные его достоинства. Но вот его любопытство и обостренное чувство превосходства всегда играли с ним злую шутку, и что странно, паренек абсолютно не учился на своих ошибках. Но стратегию и подход он мог пересмотреть не раз. В общем, обычным и среднестатистическим подростком он был только на первый взгляд, к слову, имея довольно обычное хобби и как любой другой человек не мог отказать себе только в одном –лишней плитке черного шоколада.
Ханамия аккуратно поставил пустую кружку на стол и медленно встал со стула еще раз хорошенько потянувшись. Сделав всего пару шагов, он оказался у окна и с силой дернул за шторы. Солнечный свет мощным потоком залил его комнату, освещая заспанное лицо парня и заставляя блестеть его черные как смоль волосы.
И вот, первая улыбка за день. Макото раскрыл окно и, опираясь локтями о подоконник, высунулся на улицу. Теплый и ласковый ветер прошелся мягким прикосновением по его лицу и волосам, а шум, доносящийся с оживленной улицы, неимоверно ласкал слух.
Парень потупил взгляд, смотря куда-то вдаль. Да, сейчас его мысли были далеко, дальше, чем обычно. Он напрочь выпал из реальности, что так любил делать. О чем он думал? Думаю догадаться не сложно, что сейчас так плотно окутало его мысли. Эта странная, амбициозная девчонка, при одном виде которой, его тело просто содрогалось от ненависти.
Да, он ненавидел ее, пожалуй, так сильно, как только позволял ему его характер. Но, одновременно с этим он неустанно думал о ней. Он все еще ощущал ее щекочущие непослушные пряди, которые касаются его носа, ее такие слабые попытки оттолкнуть его, ее учащенное дыхание от очередного приступа боли, в которой он так любезно не мог ей отказать.
Ханамия всегда отличался искаженным чувством прекрасного и доброго, так что не трудно догадаться, что именно эту боль, ненависть и отвращение он расценивал как высшая степень проявления самых прекрасных чувств.
Ему хотелось подарить их ей сполна. Чтобы она почувствовала, что в жизни ничего не дается просто так. И чтобы что-то получить хорошее и прекрасное, надо пройти через прекрасную и огромную кучу дерьма.
Ему нравилось, что она его ненавидит, а он ненавидит ее. Ему нравилось ощущать ее страх, который даже, как ему казалось, имел собственный запах –терпкий и мускусный.
Ему нравилось чувствовать, как ее тело содрогается от боли, а глаза горят презрением. Как на ее лице появляется легкая испарина, показывая, что ее предел вот-вот будет достигнут. Но, что ему оставалось непонятным до сих пор, так это ее терпение. Почему она терпит все это? Почему не предпримет нечто большее, чем обычная пощечина или толчок?
Он просто любил наблюдать и экспериментировать. Ему было интересно, каков же он на вкус, ее предел. И насколько далеко ему придется зайти, чтобы прощупать его. Да, это было впервые для него. Испытывать такие необычные чувства к такому обычному человеку. И вдруг, его глаза сузились, на губах появился хищный оскал. Кажется он начинал понимать в чем дело. Ей нравилось это, так же как и ему. И пусть она еще не осознала это, но отрицать такой уж ярко выраженный факт она не могла.
Ханамия довольно хмыкнул и поспешил покинуть комнату, так как мать уже вовсю бушевала на кухне.
Открыв с силой кран, вода, окатила его мелкими холодными брызгами. Упираясь руками в раковину, Макото поднял голову, внимательно посмотрев на себя в зеркало. Отмечая, что имеет довольно изможденный вид. Синяя зубная щетка, мятная паста, от которой даже глаза слезились, холодная вода. Вот те атрибуты, с которых он начинал каждый божий день. Наконец, перекрыв кран и промокнув лицо полотенцем, парень провел ладонью по лбу, поднимая вверх довольно длинную челку.
- Да уж, Ханамия, ты просто самое мерзкое существо, которое мне когда-либо приходилось видеть. Но, ты лучше любого отброса, которого я когда-либо смог встретить.
Он всегда говорил одно и тоже. Каждое утро, в ванной, он говорил именно эту фразу. Она звучала уже как заклинание. Но, зачем, и какой в ней смысл, знал только он.
- Макото! Мне еще долго тебя ждать?! – закричала мать, и услышала тихие шлепающие шаги по коридору. – Ну наконец-то. Садись скорее.
Да уж, он не смог не отметить, что, как и всегда, стол просто ломился от еды. Рис, мисо суп с тофу, маринованные овощи, жареная скумбрия, обильно приправленная кунжутом, онигири с разнообразной начинкой, тамагояки с зеленью, со слабосоленой рыбой, с овощами и все это обильно приправлено разнообразными приправами.
Женская половина их семьи, умела не только покорять сердца милой улыбкой, но и разнообразными блюдами, которые, кстати говоря, были прекрасно приготовлены, почти как в лучших ресторанах Токио.
- Приятного аппетита, милый. – женщина так изящно присела за стол, и не прекращая улыбаться, наблюдала за сыном.
- Взаимно. – бросил сухо парень и взял с небольшого квадратного блюдца две бамбуковые палочки.
- Слушай, сынок, я тебе там почту утреннюю принесла. На столе оставила. Ты уже прочел? –о на обильно покрыла рис в своей тарелке маринованными овощами.
- Нет, поем и посмотрю. Письмо?
- Да, от администрации. Видимо что-то касаемо ваших матчей. Кстати, как твои успехи? Как всегда, впечатляющие? – женщина взяла со стола стакан с водой, сделав пару глотков.
- Да. Ты ведь знаешь, я не гонюсь за победой. – пожал плечами парень, и опустил взгляд в тарелку.