Три года назад бабушку разбил инсульт. Маме пришлось уйти с работы и ухаживать за лежачей больной. Сейчас бабушке получше, она сидит в кресле и разговаривает, но ходить не может. Вика, чтобы прокормить семью, берет дежурства и подрабатывает в медицинском центре. Но денег катастрофически не хватает.
Вика знала ужасающую статистику эмоционального выгорания у врачей. Теперь для этого состояния даже свой код придумали: «Z73 Проблемы, связанные с трудностями управления своей жизнью». Но легче от того, что ты такой не один, не становилось.
Конечно, ей грех жаловаться. Она хотя бы побывала замужем и у нее прекрасные дети. Борису шестнадцать лет, двойняшкам Инге и Петру — по пятнадцать. Они хорошо учатся и занимаются спортом. Борис хоккеем, Инга лыжами, а Петр фигурным катанием. Благо в их сибирском городе снега и льда навалом и есть замечательные тренеры. Только клюшку все равно нужно где-то достать. Да и у Петьки коньки разваливаются.
В отделении Вика осмотрела своих пациентов, приняла двух новых, написала три выписные справки. Оставалась еще одна. В ординаторской трындели двое коллег. Обсуждали какой-то праздник. Их очень интересовал Роман Анатольевич, новый невропатолог, пришедший в больницу месяца два назад. Вике он не нравился. Она не любила, когда врачи без меры использовали медицинский жаргон, да и его назначения в истории болезни удивляли. Он писал размашистым почерком с огромными круглыми буквами, так что в строчку умещалось не более двух слов.
— Вика, приходи на новогодний банкет. Ты уже года три не была, — сказала одна из коллег, полненькая брюнетка.
— Новогодний банкет? — удивилась Вика.
Боже, скоро Новый год. Сколько раз она сегодня написала дату в истории болезни, но ни разу не подумала, что до праздника осталось всего десять дней. Уже двадцать первое декабря. Подарки! Где, когда и на какие деньги купить подарки?
— Ты совсем заработалась. Нужно ведь и отдыхать, — с сочувствием сказала худосочная блондинка.
— Я думала, все сборища запрещены. Вирус, и все такое, — ответила Вика.
— Большие запрещены. Кафе будут закрыты тридцать первого декабря, а сейчас работают. Нас не так много, человек пятнадцать набирается. Мы посчитали, по полторы тысячи с носа получается, — объяснила полненькая брюнетка.
— Я подумаю. Мне на прием в поликлинику нужно бежать, а до этого еще на неврологию заскочить, — отвязалась от назойливых коллег Вика и подумала, что в реанимацию к Тавренковой она уже точно до приема не успеет.
Если бы у нее были деньги, она все равно не пошла бы на банкет. Видеть, как дамы напиваются и пристают к Роману Анатольевичу… Фу.
Ребенка, которого нужно было посмотреть на неврологическом отделении, вел как раз он.
— Органик и судорожит бесконечно. Я его приглушил, но надолго не цепляет… — в своей манере стал рассказывать Роман Анатольевич.
— Проблема-то в чем? — перебила его Виктория. — Зачем вам кардиолог?
— Так ЭКГ плохая. Экстрасистолы проскакивают.
Виктория взглянула на ленту ЭКГ с единственной экстрасистолой. Потом осмотрела и послушала ребенка. Это был несчастный скрюченный мальчик. Он не мог сам дышать и глотать. Из шеи у него торчала трахеостома, а из живота — гастростома, через которую он получал питание. Он смотрел на мир невидящими глазами и, скорее всего, ни о чем не думал. Рядом с кроватью стоял компактный домашний аппарат искусственной вентиляции легких и сидела остроносая мать ребенка. Она смотрела на врача тревожными глазами.
— С сердцем у него все хорошо, — сказала Вика.
— Слава богу. Я так испугалась, — ответила женщина, и лицо ее разгладилось.
Вика взглянула на часы и помчалась на первый этаж. Возле кабинета в поликлинике ждали двое посетителей с маленькими детьми. Один папаша хмуро посмотрел на растрепанную докторицу и даже не поздоровался. Она сильно опоздала. Если кто-нибудь из них пожалуется, ей влетит.
Прием прошел без приключений. Последним к ней пришел сутулый юноша семнадцати лет со своей такой же сутулой мамой. Было видно, что они обеспокоены эпидемией — сидели в респираторах, перчатках, медицинских шапочках и одноразовых халатах. Странно, что они решились посетить поликлинику, в которой возможность подхватить вирус значительно больше. Вика стала их расспрашивать, надеясь услышать что-нибудь серьезное. Говорила мама, мальчик молчал.
— У него постоянная тахикардия. Просто ужасная. И днем, и ночью.
— Покажите мне результаты суточного монитора, — попросила Вика.
— Мы не делали.
— Откуда вы знаете, что постоянная тахикардия, в том числе и ночью?