Глава 29. Крышка гроба
Очнулась Вика на больничной койке. Пищал монитор, шуршали еще какие-то приборы за спиной. Рядом стояла кровать Сергея. Он спал в кислородной маске. В свете ночника его потемневшее лицо блестело от пота. Очевидно, что с болезнью она не справилась. Что же произошло с ней?
В левой кисти у нее стоял катетер, через который капалась глюкоза. Она разглядела название раствора на капельнице. Вика правой рукой привычным движением ощупала грудь и голову. Все казалось целехоньким и не болело. На голове никаких шишек и ссадин. Вероятно, кто-то успел подхватить ее, и она не грохнулась об пол. Уже хорошо. Почему тогда к ней подключен монитор? И зачем ей вливают глюкозу, в которой, возможно, растворены лекарства?
В небе светила полная луна. Огромная, в ржавых дырах, с темными краями, похожая на пригоревший блин. Раньше в полнолунье у Вики всегда портилось настроение. Мария Дмитриевна во время ее нервозных срывов частенько повторяла детскую считалку: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана». Вика обижалась. Мария Дмитриевна не знала, что дочь мучала необъяснимая тревога, а еще внутренняя дрожь, словно что-то пыталось вырваться наружу. Вика даже обращалась к психотерапевту. Но тот посоветовал не придавать этому особого значения. По его словам, если луна влияет на океаны, то неудивительно, что ей подвластен и человеческий организм, на восемьдесят процентов состоящий из воды. Поэтому сопротивляться бесполезно, а с бессонницей следует бороться с помощью снотворных. Вика так и поступала. После того как она стала ведьмой, эти ощущения пропали. Но сейчас, при виде желтого круга, Вику объял страх. В голову полезли дурацкие мысли. Что она делает? Куда влезает? Она даже не знает, где находится. Где-то в лесу, вдали от города. Чудился какой-то заговор. Слишком неестественным казалось все происходящее.
Сергей захрипел и открыл глаза. Зашелся кашлем. Тут же в палату вошла Света, вновь с тележкой на колесиках. Она что, дежурит у замочной скважины? За ней появился врач. И он тоже? Света поставила между койками ширму и стала помогать Сергею справиться с мучительным приступом. Вика услышала звуки отсоса мокроты. Врач подошел к ней. Он был молод, хорошо сложен и имел грустный вид. Работа в хосписе для умирающих — странное место для молодого врача. Вика посмотрела на него совсем не добрым взглядом. Она уже понимала, что ненависть рождает в ней скрытую силу. Пусть только попробуют. Она все тут подожжёт.
— Как вы себя чувствуете? — очень вежливо поинтересовался врач, а не дождавшись ответа, добавил: — Позвольте, я осмотрю вас.
Особенно много вопросов он не задавал. Лишь убедился, что пациентка ориентируется во времени и пространстве, не утратила память и разум, а ее конечности двигаются в полном объеме.
— Отдыхайте, — сказал врач. — Это все нервы. Волнительный для вас день. Еще эта луна, — добавил он, тоскливо посмотрев в окно, затем, дернув шеей, ушел.
Света тоже закончила свои дела, отодвинула ширму и выкатилась из палаты вместе с тележкой.
— Слава богу, ты очнулась, — сказал Сергей.
— Испугался, что остался в дураках? Все продумал, рассчитал, организовал, написал завещание. А я бах — и все.
— И это тоже, — подыграл он ей. — Ты чего такая сердитая? Головой вроде не ударялась.
Сергей с трудом повернулся на бок, чтобы лучше ее видеть. Рукав пижамы задрался и оголил тощую руку. Скелет, обтянутый серой кожей. Вике стало стыдно. Можно изобразить что угодно, но не такое. Ее хороший друг, а теперь муж страдает от смертельной болезни, которая сожрала все его когда-то красивое спортивное тело.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.
— Лучше, чем обычно. Сегодня грудь не болит. Даже когда кашляю.
Вика знала, куда делась его боль. Теперь она сидела у нее внутри. Интересно, какого цвета выйдут слизняки? Но пока она не чувствовала тошноты и живот не скручивало.
— Мы с тобой оказались достойной парой. Оба на больничных койках.
— Да. Парням пришлось в одиночку пить шампанское.
— Значит, свадьба состоялась.
— Конечно. Ты теперь моя жена — Виктория Андреевна Грачева.
— То есть как? — она присела на койке. — Я не собиралась менять фамилию.
— Ты вырубилась. Спросить было не у кого. Аделаида Ивановна спешила. Нужно было оформить документы.
— Грач, ты невыносим.
— Ты не представляешь, с каким удовольствием я поменял тебе фамилию. Еще не хватало, чтобы моя жена осталась Морозовой, — передернулся он. — До сих пор не понимаю, как ты с этим уродом сошлась.