– Я, кажется, понял.
– Да, ведь мы все, по сути – одинаковые герои, – грустно улыбнулась Виктория устами писателя, – и не мы сами пишем свои собственные жизни. Но тогда кто же?
– Ты – знаешь, – ответил на сей раз сам себе Грегори, ощутив, что тот Грегори, тот мужчина, писатель, бывший семьянин, как угодно, пропал, а вместо него говорил некто другой, куда более реальный, чем он сам, и который всегда был тем, кто переживал на самом деле те приключения, что Грегори называл так самонадеянно – своими.
– Значит, игра еще не окончена? – спросила Виктория.
Грегори лишь улыбнулся и, мгновенно обнаружив себя вновь в салоне, закрыл окно, в которое он ранее высунулся, чем вызвал истерику системы безопасности, после чего разблокировал панель управления машины, отменив тревогу и выставив нужный, как он сейчас сам понимал, конечный адрес прибытия.
– Вот и славно, – открыв глаза и уже забыв, кем она только что была, улыбнулась Виктория, увидев под собой твердую землю и ощутив толчок, став тем самым ближе к своей матери, ближе чем когда-либо, упав в объятия того, кто однажды не смог ее спасти, но всё же мог сделать это сейчас.
149. – Теперь ты поняла? – доверительно спросил Стивен Харт, держа на своих руках Викторию, которая сняла со своей головы нейронный преобразователь.
– Я поняла, насколько больно тебе было, – спокойно, но понимающе, ответила Виктория. Закрыв глаза, она вновь заставила на какой-то момент исчезнуть сад, в котором они сидели, используя призму памяти прибора, с которым она всё еще была удаленно связана, попасть в кластер воспоминаний своей матери Джулии, попасть в то время, когда ее дед, вместе с матерью, смотрели за падением своего ребенка, что трагично погибал за свои собственные убеждения.
– Ее нельзя было спасти.
– Зато тебя – можно, – не дрогнув, проговорил Стивен.
– Откуда такая уверенность?
– Поверь мне, я сделаю всё, чтобы …
– Будет тебе новый правитель, – грустно улыбнулась Виктория, приобняв Стивена, – не волнуйся.
Стивен не ожидал такого быстрого согласия, однако, быстро собравшись, притянул ее к себе: «Спасибо».
***
– Ты как? – чуть отстранившись, осведомился ее старый друг-шаман. Виктория как ни в чем не бывало, выпрямившись, покосилась на свою сжатую в кулак ладонь, которой, как она сама была откуда-то уверена, держалась за ручку двери невидимого автомобиля, вместе с тем обнаружив внутри себя два неприемлемых выхода из ситуации. Однако, дискомфорт из-за безвыходности положения быстро рассеялся, так как вместо двух возможных путей, каждый из которых был хуже другого, ей открылся совершенно спонтанно за краткий миг третий путь, что осветил ее дорогу.
– Как я уже сказала, я знаю, что нужно делать.
150. – Вылезай, – командным тоном раздался не допускающий никаких отлагательств приказ.
Кевин, не особенно сопротивляясь и даже не помышляя о том, чтобы сбежать или хоть как-то иначе перечить своим конвоирам, послушно выбрался из бронетехники, утонув своими дорогими, начищенными концертными кроссовками в мокрой грязи джунглей, куда его вывезла армия Чаррамы, который, до его, Кевина, ареста, по его собственным наблюдениям, успел обратиться к тому странному старому лысому мужику, который был тем, кто якобы спас их с Викторией, когда они в первый раз вляпались в неприятности на этом безумном острове, и которого некоторые величали Императором.
– Императором? Чего там, Сердца? Это остров такой? Он в форме двух ягодиц? – нервно улыбнулся Кевин, когда его несильно огрели прикладом по спине, – где это вообще находится?
Осматриваясь по сторонам, Кевин вдыхал влажный воздух ночных джунглей, которые выглядели совершенно фантастически в свете полной луны, и, казалось, являли собой единый живой организм, который со всех сторон окутывал путешественника, который, как он смутно подозревал, прибыл в финальный пункт своего назначения.
Всё еще любуясь на ночное чудо, что будто бы персонально обдавало его совершенно новым для жителя мегаполиса ароматом ночной флоры, Кевин, к своему неудовольствию, всё же нарушил эту связь, которая начала связывать его вместе с окружающей действительностью, зажмурившись, когда яркий свет дальнего видения одной из боевых машин чуть не выжег глаза артиста.