Пора ей было отправляться домой, она уже поняла это. Для чего было оставаться? В трезвом состоянии Адам был такой же, как в давние времена, когда он отличался мягким юмором. Он старался подняться над своей скорбью и пытался развлечь ее, выказывая хорошее отношение к ней с помощью устаревшей манерности, которая всегда умиляла ее в нем. Она пыталась уговорить его уехать с ней. Она надеялась, что, может быть, у них будет общее будущее, если ей удастся забрать его в Уэльс, где она будет кормить его, угождать ему и пытаться отвадить его от спиртного. Они бы гуляли вместе в парке, или прогуливались бы по Фишпул-стрит, или посещали бы аббатство, иногда оставаясь послушать, как репетирует хор или играет орган, звуки которого поднимаются к древним сводам и растворяются там. Потом возвращались бы обратно, и он сидел бы и говорил, пока она готовит. И они вместе смеялись бы и вспоминали иногда былые времена, когда они жили в Эдинбурге, и она старалась бы не откупоривать как можно дольше бутылку вина.
Лиза знала, в какой момент вернулась Брид. Ей удалось отвести его наверх, пока он еще не совсем отключился. Она уложила его на кровать и сняла с него обувь. Укрыв его одеялом, она повернулась и застыла. В комнате ощущалось чье-то присутствие — легкое изменение в атмосфере комнаты, слишком слабое, чтобы его обнаружить. Но каким-то шестым чувством, она почувствовала, как мелкие волоски на ее руках начали покалывать ее, и это было предупреждением.
Лиза огляделась. В комнате было очень тихо. Адам лежал расслабившись. Его голова покоилась на подушке, рот был слегка приоткрыт. Он пробормотал что-то и, пожевав губы, отвернулся и так махнул рукой, что уронил лампу, стоявшую на прикроватном столике. Та с грохотом упала, а лампочка лопнула, погрузив комнату в темноту.
Лиза затаила дыхание. Она напрягла зрение. Очень осторожно, не поворачиваясь, она попятилась к двери, чувствуя, что где-то рядом кто-то тоже сдерживает дыхание.
Дойдя до двери, с облегчением открыла ее и вышла из комнаты. Оглянулась. Неужели у кровати стояла тень? Она не была в этом уверена.
— Будь осторожен, Адам, — прошептала она. — Благослови тебя Бог. — Она медленно и тихо закрыла дверь.
Внизу на кухне она включила телевизор и поставила на плиту чайник. Но как бы сильно она ни шумела, когда громко поставила на стол блюдце и чашку для себя, а потом начала мыть посуду, чувствовала, что продолжает прислушиваться к тишине наверху.
В ту ночь она спала на диване в гостиной, причем не стала гасить свет. На рассвете встала и гуляла в течение часа по умытым дождем улицам, а потом вернулась во все еще тихий дом.
Она не предпринимала ничего до обеда. Потом поднялась наверх. Адам все еще спал, и, насколько она могла судить, ничего в комнате не изменилось. Ничья голова не покоилась на подушке рядом с Адамом, не чувствовалось запаха женщины. Но, несмотря на это, она задумалась о том, кто же подобрал рассыпавшиеся голубые осенние маргаритки, которые валялись под разбитой лампой, и поставил их обратно в маленькую вазочку. Может быть, это сделал Адам?
Около пяти часов она позвонила Бет.
— Как дела на Диком Западе? — Ей показалось, что она слышит музыку.
— Отлично. — Она расслышала удивление в голосе Бет. — Джайлс здесь, сегодня мы объехали окрестности и много фотографировали. Он хочет, чтобы я сделала несколько рисунков пером и чернилами. Будет еще около шестидесяти акварелей, одну из них они хотят вынести на суперобложку. — Бет была вне себя от счастья. — Мы решили поехать в Брекон поужинать, а завтра собираемся отправиться в средний Уэльс, где еще можно найти уголки действительно дикой природы.
Лиза услышала хихиканье и какие-то комментарии со стороны. Она улыбнулась.
— Надеюсь, ты не забываешься, Бет. Помни: что бы он ни говорил, все же он женатый человек. Я не хочу, чтобы ты потом страдала, дорогая.
— Конечно, я все помню! Джайлс никогда не обидит меня. А как дедушка? — Голос Бет изменился, стал официальным.
— Боюсь, что не очень хорошо.
— О Лиза. — Бет явно расстроилась. — Что ты собираешься делать?
— Не знаю. Я не могу оставаться здесь навсегда, как бы тебе этого ни хотелось! — Она рассмеялась над не совсем убедительным протестом Бет. — Я пробуду здесь еще несколько дней, но не уверена, что в этом есть нужда. Похоже, он не собирается бросать пить. Он также не хочет поехать со мной и совсем не думает о своей работе. Что касается Роберта, то, на мой взгляд, он надеется, что Адам никогда туда не вернется. И надо смотреть правде в лицо. Он уже почти достиг пенсионного возраста. Если честно, то я не знаю, что и делать. Я не могу оставаться здесь в качестве няньки.